Проделки Джинна (авторский сборник)

Люцифер радостно взвизгнул, отпрянул от бутыли и как разыгравшийся щенок начал нападать на Лупцова, то вставая на задние лапы, то прижимаясь к полу всем телом. Он делал это неуклюже и тяжело, громко ударяя лапами по полу и, как показалось Лупцову, именно из–за этого в комнате появилось белесое, едва видимое при дневном свете, привидение. Оно прошло между Лупцовым и собакой, и Люцифер моментально успокоился. Это обстоятельство озадачило Лупцова. Он подумал, что, наверное, существует какая–то связь между поведением собаки и появлением фантомов.

Ничего удивительного в этом Лупцов не видел. Его удивляло лишь то спокойствие и даже покорность, с которым собака реагировала на появление пришельцев. А последний случай даже навел Лупцова на мысль, что собака слушается их, а может, и подослана ими. Для чего Лупцов не стал додумывать. Его все больше начинало раздроажать то, что он не один в доме, и эти странные существа — возможные виновники трагедии — беспардонно вмешиваются в его жизнь, незримо, или почти так, присутствуют в его новом жилище, а может, и наблюдают за ним, как за лабораторным кроликом. Раздражало Лупцова и его полное бессилие, невозможность как–то воспротивиться этому или хотя бы узнать у гостей, зачем они здесь и чего хотят.

День подходил к концу, когда с улицы донесся знакомый рокот мощного двигателя. Как сумасшедший, Лупцов сорвался с места и выскочил из дома… По дороге из Москвы в гору тяжело поднимался грузовик. Одолев подъем, он начал быстро набирать скорость, а Лупцов вышел на обочину и поднял руку. Ему хотелось распросить шофера о том, что же все–таки происходит в Москве, много ли народу ослось в живых, и что себе думает правительство собирается ли оно как–то бороться с этой заразой? Но шофер, не сбавляя скорости, направил машину на Лупцова, и тот едва успел отскочить к забору. Лупцову удалось лишь увидеть безумное лицо шофера — тот как–то страшно скалился и вертел головой во все стороны.

— Сволочь, — пробормотал Лупцов. — Если и не все погибли, то уж с ума точно посходили. — В этот момент Лупцова охватило такое отчаяние, он с такой ясностью и определенностью понял, что возврата к старой, нормальной жизни не будет, что весь мир погиб или бьется в предсмертной агонии, что на смену человечеству на Землю пришла другая жизнь, другой разум, который именно сейчас бесстрастно наблюдает за гибелью целой цивилизации и, наверное, уже празднует свою победу.

— Гады! — закричал Лупцов. — От меня вы этого не дождетесь. Я буду жрать вашу поганую плесень, варить и жрать! Я не сойду с ума и еще посмотрю на вас. Может, успею прикончить парочку. Громко топая, Лупцов вошел в дом, откупорил бутыль и налил себе полную кружку самогона. Люцифер сидел у дивана и внимательно смотрел на хозяина, а Лупцов кивнул ему, пробормотал, посмотрим, что ты за птица, — а затем выпил самогон крупными глотками.

Он еще не успел отфыркаться и оттрясти головой, как почувствовал, что стремительно пьянеет. За эти дни он ел всего лишь один раз, много нервничал, наверное, поэтому опьянение его походило на свободное падение. Все мельтешило у него перед глазами: стены плыли, пол уходил из–под дивана широким дощатым эскалатором, стол, а вместе с ним и все, что на нем стояло, плясал, как живой, выгибая, словно кошка, свою мощную дубовую столешницу.

Лупцов потряс головой, сплюнул на пол и посмотрел на Люцифера. После этого он испуганно откинулся на спину, чуть не рразбив затылок о стену. В наступающих сумерках, в пьяном мареве, среди изломанных, потерявших свои очертания предметов, на колченогом стуле сидел чернявый гражданин с кавказскими усиками и в темном, совершенно бесформенном костюме. И хотя Лупцову так и не удалось уловить выражение лица чернявого незнакомца, для себя он отметил, что вид у гостя прегрозный, хотя и спокойный. Он сидел, положив ногу на ногу, криво улыбался и смотрел на Лупцова отнюдь не по–собачьи.

— Люцифер, — машинально прошептал Лупцов.

— Именно Люцифер, — важно ответил гость.

— А пес… то естьл дог, собака где? — растерянно спросил Лупцов.

— Собака? — удивился чернявый. — Что вы имеете в виду?

— У меня дог был, здесь вот… жил со мной. Я его Люцифером называл. Огромный черный дог. Я его спас от смерти.

— Да–а? — насмешливо спросил гость. — А крысы под ногами не шастают? Может клизму поставить? Хотя от рисовой каши…

— От рисовой, — автоматически повторил Лупцов и, спохватившись спросил: — Откуда вы знаете?

— Фу ты6 как тебя развезло, — ответил чернявый. — Вместе жрали. — И пока Лупцов сопоставлял прочитанное у Гете с действительностью, гость подумал и спросил:

— Значит ты здесь с собакой живешь? — вопрос прозвучал в тот момент, когда Лупцов уже все сопоставил и сделал соответствующие выводы.

— Значит, вы и есть Люцифер? — тихим шепотом спросил он.

— Люцифер, Люцифер, — подтвердил чернявый. — Можешь называть меня Люциком. Я не обидчивый. И вообще, у меня есть принцип: с людьми — по людски, с собаками — по–собачьи. На этом, собственно, и мир держится.

— Мир, — повторил Лупцов. — Мир погиб.