Проделки лесовика

Бронтозавр, подвергшийся нападению, казалось, был обречен. Однако он оправился от шока, размахнулся тяжелым пятнадцатиметровым хвостом, который со свистом обрушился на мегалозавра, и сбил его на землю. Удар, очевидно, был столь тяжелым, что потряс мегалозавра до беспамятства. Хищник вскочил, оставил раненого бронтозавра и вдруг помчался за беглецом, тридцатитонная туша которого тяжело колыхалась над высокой травой. Когда мегалозавр почти настиг его, рядом уже была мамаша. Страшный удар ее хвоста настиг мегалозавра в прыжке и отбросил далеко в сторону. Хищник упал и растянулся, подергиваясь всем туловищем. Но вот он с трудом поднялся и, пошатываясь, посмотрел в сторону бронтозавров, которые стояли, готовые сражаться насмерть. Раненый, бока которого были залиты обильно струящейся кровью, присоединился к ним, и мегалозавр понял, что здесь поживы не будет. Он повернулся и медленно, через силу переставляя лапы, пошел вдоль опушки. Иногда он, опираясь на хвост, останавливался передохнуть...

Вскоре мегалозавр опять резво мчался по саванне, уверенный, что если не повезло здесь, повезет в другом месте. Юрка, с замиранием сердца следивший за нападением мегалозавра, сидел, притаившись на утесе. Он опасался, как бы мегалозавр не приметил его. Хотя утес довольно высокий, но очень уж прыгуч был этот лютый хищник. Ему, наверное, ничего не стоило с того берега через реку перемахнуть на каменистую площадку, облюбованную Юркой.

С высоты утеса травянистая саванна левого берега просматривалась очень хорошо. Как на ладони были видны и отдельные деревья, и животные, и даже скелеты динозавров, белевшие в разных ее концах. Вид скелетов навеял на Юрку меланхолическое настроение, напомнив о смерти. Ему стало себя жаль, так жаль, что еще немного — и он расплакался бы, маленький, беспомощный, одинокий в совершенно безлюдном мире. Каково ему было сознавать, что людей на земле еще нет, люди остались в будущем, которое для него было настоящим, а настоящее — никакое не настоящее, а очень глубокое прошлое! В нем схлестнулись все земные времена, они бог весть что творили в его несчастной душе: то ли обогащали ее, то ли опустошали. Всеми своими чувствами — сознательными и подсознательными — Юрка пытался понять мир, в котором так нежданно- негаданно очутился. Иногда ему казалось, что это все неправда, что никакого мезозоя нет, никаких динозавров, никаких доисторических трав и деревьев — нет ничего, все это снится, и надо поскорее проснуться. Стоит лишь прогнать от себя жуткий сон — и он снова в родном двадцатом веке. Но как проснуться, если он вовсе не спит! Он ощупывает себя, прикасается пальцами к губам — они болят, потрескались от зноя и жажды, но сейчас он не испытывает жажды, а если захочет пить, так спустится в овраг, по дну которого торопится к реке прозрачный родничок, и напьется вдоволь. Он был бы рад, если бы все оказалось обыкновенным, хоть и кошмарным, сном. Но сна не было, а древний, доисторический мир — вот он, вокруг него, вполне реальный. В нем даже воздух другой, возможно, потому, что настоян на других травах и деревьях. Нет, это не сон. Никак не сон...

Юрка решил забраться повыше, на скалы, нависающие над утесом. Оставил палку и полез. На вершине, по-видимому, часто сидела какая-то птица. Вся вершина запачкана пометом. Место, где стоял Юрка, было оконечностью длинной гряды, которая примыкала к горному хребту, своими очертаниями напоминающему Кара-Даг, у Коктебеля. Крутое подножие хребта подпирали желтые, сложенные из глины, изрезанные глубокими оврагами, холмы. Яркая желтизна холмов была испещрена зелеными пятнами кустарников. Над холмами парили птицы. Некоторые пролетали над Юркой. Это были археоптериксы — подобие летучих мышей с длинными птичьими клювами. На мальчишку они поглядывали довольно равнодушно, летели в сторону леса, где, наверное, находились их охотничьи угодья.

Юрка стоял, обдуваемый теплым ветром, и даже не заметил, как обсохла на нем одежда после купели, устроенной ему бронтозавром.

В животе вдруг заворочался голод, и мысли вернулись к этому важному для всего живого вопросу: чем бы поживиться? Пища, как известно, не ищет своего потребителя. Скатерть-самобранка бывает лишь в сказках. Что остается? Искать. Что искать? Юрка не представлял себе (все еще не представлял!), чем может питаться человек, оказавшийся в мезозое.

Решил вернуться на свой утес. Камни срывались из-под ног и с шумом катились в овраг. Спускаться было намного труднее, чем подниматься,— как и по деревьям. Когда очутился на ровной площадке утеса, пот лил с него градом. Улегся передохнуть. Вдруг вскочил, хватился за карман — облегченно вздохнул. Ему показалось, что потерял нож. А чтобы этого не случилось, расшнуровал кеды, одним шнурком привязал нож к петле джинсов. Другой шнурок разделил пополам...