Проделки обезьян

– Что ты спрашиваешь? Судя по тому, что у Львова сейчас частный зоосад, в котором только мусанга для полного счастья не хватает, а у Половинкина вообще сафари-парк в центре курортного города, можно считать, что все удалось. Хотя, подождите… – Я склонила голову и внимательно посмотрела на Кудасова: – А как же вы?

– А что, по мне не заметно? – ответил вопросом на вопрос Вениамин Львович.

– Ну-у-у, – протянула я и замялась. Как сказать человеку про его образ жизни, если он и так про себя все прекрасно знает.

Но Кудасов и сам все прекрасно понимал и, видимо, не хотел до конца мириться со своей участью горького пропойцы, искал не только пути решения своей проблемы, но и корень, в котором крылась причина. Он рассказал о том, что устроился работать в зоопарк смотрителем, чтобы хоть как-то отвлечься от того, что за то время на него навалилось. Но последней каплей для него стала гибель единственного черного лебедя, который переел хлеба и булок. Ими птицу, несмотря на предупреждающие таблички, усердно пичкали посетители, заботясь больше не о пропитании лебедя, а о своем развлечении – забавно же наблюдать, как кто-то идет с тобой на контакт.

Это событие совпало с установкой специальных аппаратов, похожих на те, в которых выдается стакан с газированной водой. Только здесь было немного иначе. Это была личная разработка Кудасова, экспериментальная, которую он очень хотел внедрить еще в то время, когда об этом и слыхом никто не слыхивал и даже не задумывался.

– Сначала я просто ходил и предупреждал посетителей, видя такую ситуацию. Говорил, что водоплавающих птиц нельзя кормить булками. Они просто-напросто не переваривают хлебные изделия и гибнут от заворота кишок.

– Я о таком и не знал, – удивленно поднял брови Митя: – Сам, нет-нет, да и брошу уткам на пруду возле дома кусочек от сосиски в тесте или еще от чего-нибудь, чем сам перекусываю, когда иду через парк.

– А вот этого не желательно делать.

– Да почему? Они едят, выпрашивают еще и совсем не умирают.

– Сразу они и не умрут. Для таких птиц хлеб – это медленный яд. Он наполняет кишки, утрамбовывается, а потом раз – и все, и нет птицы.

Кудасов рассказал о том, что сначала ему мало кто верил, не то что из посетителей, но и даже из начальства. А потом, когда ветеринары провели вскрытие его любимого лебедя, доказали, что именно от заворота кишок он и погиб. Но сначала был скандал. А перед этим был эксперимент Кудасова. Ему разрешили установить в парке аппарат, который при нажатии выдавал бы порцию корма для птиц размером с горсть. И все вроде бы было прекрасно, но вскоре погиб черный лебедь – гордость этого зоопарка, и Кудасова обвинили в том, что это случилось именно из-за его аппарата с кормом. Естественно, никакое следствие и суд затевать не стали, а предложили написать заявление по собственному желанию. Кудасов не стал спорить, ушел с любимой работы и не нашел ничего лучше, как в одиночестве разговаривать сам с собой при помощи алкоголя, разбираясь в этой ситуации. И проговаривать все аргументы, которые не были сказаны. Потом его знакомый, конечно, подтвердил правильность его версии гибели лебедя. Казалось бы, это была двойная победа: и вина снята, и версия подтвердилась. И его аппараты стали устанавливать и в других парках, зоопарках, на всех территориях отдыха, где были водоплавающие. Но и свою победу, как и предыдущее поражение, Кудасов тоже встретил бутылочкой. На тот момент супруга, держащая кое-как его в руках, устала, психанула, бросила все и уехала к родителям на неопределенный срок. Кудасову же ничего не оставалось, как просто терять человеческий облик день за днем.

– Вот так в какой-то момент наши дорожки с любимым делом немного и разошлись. А вскорости и Львов с Половинкиным разругались вусмерть. Хотя вот, наверное, наоборот, с их ссоры-то все и началось. Неправильную последовательность событий я вам изложил. Это ж я в зоопарк устроился, чтоб переключиться и немного в себя прийти от развала нашей дружной и теплой компании, от того, что большая и светлая мечта наша рушилась как карточный домик на моих глазах, а я с этим ничего не мог сделать.

– О как! Отчего же Львов с Половинкиным раздружились? – во мне с неимоверной силой взыграло любопытство, и я почувствовала, что в ответе Кудасова сейчас и кроется разгадка таинственной пропажи мусанга. Прошлое и настоящее было связано невидимой красной нитью.

– Половинкин в то время держал целую коллекцию красивых петухов. Большую часть он выкупил у тех, кто устраивал петушиные бои. Ему всегда было жалко этих птиц. Один петух, полностью черный, с каким-то даже бордово-синим гребнем, с шикарным хвостом, но прихрамывающий на одну лапу, был его любимцем. У него даже имя-отчество было. Какое именно, я сейчас и не припомню, правда. Да это и не столь важно.

– Подождите, у меня тогда в голове немного не укладывается спасение животных и петушиные бои, как это совместимо? Насколько я знаю, Львов-то как раз и занимался организацией подобного рода развлечений.