Продюсер козьей морды

Я попытался отклеить от спины прилипшую к ней рубашку. Насчет Шаляпина Герасим Ильич абсолютно прав. Песня «Вдоль по Питерской» прозвучала в исполнении Федора Ивановича. Мими, как вы понимаете, не обладает певческим даром, вот в карты она жульничает лихо и сальто крутит мастерски.

Герасим Ильич обнял Мими, наглая макака не растерялась и обвила лапами в перчатках стан ректора.

– Какая у меня жена! – закричал дедуля.

Зал взвыл.

– Талантливая!

– А-а-а!

– Голос! Роскошный!

– И-и-и!!

– Акробатка!

– О-о-о!!!

Именинник тоже сорвался с места, но охранники успели его перехватить. А тем временем и на сцене, и в зале творилось нечто невообразимое. Тут и там сверкали вспышки фотоаппаратов, откуда ни возьмись выехала камера.

– Дайте занавес, – нервно потребовала Алина, – уберите свою артистку, я буду общаться с прессой. Эй, очнись и действуй! Сколько она хочет за молчание?

– Кто? – не понял я.

– Баба, которая меня изображала, – топнула ногой Брин, – ну?

Она вытащила из сумочки пачку купюр.

– Тыщу евриков и больше ни копейки! – отрезала Алина. – Пусть она заткнется! Навсегда! Сейчас не она пела! Там была я!

Отпихнув меня в сторону, Брин дернула рычаг, пыльная драпировка сомкнулась. Энди, Мара, Мими, Антонио и Жозефина унеслись в правую кулису. Алина выбежала на сцену и вцепилась в Герасима Ильича, который, так ничего и не поняв, продолжал биться в восторге.

– Занавес, козел! – потребовала Брин, я поднял рычаг.

Публика прыгала в проходе, репортеры поднимали над головой фотоаппараты. Я ощутил невероятную гордость. Ваня, ты Станиславский, Петер Штайн и Нина Усатова в одном флаконе! Впрочем, можно смело добавить к этой компании господ Виктюка, Житинкина и замечательного Николая Скорика, он любит мистические постановки! Момент самолюбования быстро закончился, я вышел на авансцену и гаркнул:

– Несравненная Алина Брин в спектакле коллектива «Морелли». У нас звезды только первой величины!

Поняв, что действо завершено, корреспонденты стали нервничать.

– Вы дадите нам интервью?

– Что за коллектив?

– Откуда вы взялись?

– Повернитесь левее, улыбнитесь на камеру!

– Общий снимок с артистами!

– Ваша солистка закончила консерваторию?

Я оглядел подпрыгивающих от возбуждения журналистов и воскликнул:

– Через десять минут, только переоденемся!

– Господа, – вклинился Гарик, – просим в столовую, там фуршет!

Борзописцы развернулись и кинулись к дверям. Охрана влезла на сцену и унесла Герасима Ильича. «Шмурбурдурвич» в полном восторге потирал руки и обнимал Гарика. Алина, исподтишка показав мне кулак, спустилась в зал.

Я вернулся за кулисы, увидел сидящую на брезенте Мими, сдернул с нее парик и сказал:

– Дорогая! Ты была неподражаема! Вытянула на себе все действие! Мы заработали прорву денег! Смотри, здесь тысяча евро от Алины и сто долларов от Гарика. И это благодаря тебе! Вот кто у нас звезда первой величины!

– Прикольно, – затянул дискант, – мамахен изображала обезьяна!

Я шумно выдохнул и поднял голову, из сумрака кулис вышла все та же девочка в драных джинсах и майке с пошлой надписью.

– Ты, типа, кто? – спросила она.

– Иван Павлович, то есть Володя, – живо поправился я.

– Стебно! А я Мила Брин.

– Дочь Алины?

– Угадал! Давай пятьсот евро!

– За что?

– Иначе расскажу мамашке, кто под нее косил! – нагло заявила Мила.

– Вам сколько лет? – улыбнулся я.

– А че?

– Просто так спросил.

– Ну тринадцать!

– Вы еще очень молоды.

– Типа, бабки мне не нужны? – захихикала Мила. – Оставь свою болтовню. Гони лавэ!

– Вы еще очень молоды, и…

– Тебя перемкнуло? Уже слышала про возраст, – скривилась Мила.

– Вы еще очень молоды, – упорно повторил я, – и горячи. Наоборот, это вы должны мне денег!

– Я? – захлопала густо намазанными ресницами Мила. – С какой радости?

– Представляете, какой вой поднимут СМИ, если я сообщу: Алина Брин не принимала участия в спектакле, ее с успехом изобразила макака Мими. И никто, включая мужа, не заметил подмены!

– Герасим идиот, – сообщила Мила.

– Неужели среди публики не нашлось ни одного нормального человека? – мягко спросил я. – Или ваша мама и Мими сестры-близнецы? Подумайте над моими словами, детонька!

– Вова! Ты где? – закричал Гарик.

– Здесь! – отозвался я.

В ту же секунду Мила резко стукнула меня ногой под коленями. Я не ожидал такого от девчонки, поэтому не удержал равновесия и шлепнулся на кучу трепья, наваленного рядом.

– Еще пообщаемся, – злобно пообещала Мила и унеслась.

– Вова, – укоризненно зацокал языком Гарик, – а говорил – не пьешь! Встать можешь? Иди, тебя журналюги ждут! Идиот! Нажрался в самый ответственный момент! Такая реклама твоим Гаделли! Надо есть, пока подали! А ты?!

– Я трезв! Просто упал! – прокряхтел я, вставая.

– Аха! Лапы не держат! Хорош врать, – не успокаивался Гарик.

– Это глупо выглядит, когда взрослый мужик жалуется на ребенка, но меня толкнула Мила.

– Дочь Алины?

– Да.

– Вот стерва! Маленькая негодяйка, – зашипел Гарик, – меня она ненавидит. Я пытался наладить контакт с оторвой, ни хрена не получается!