Продюсер козьей морды

– К сожалению, многим родителям кажется, что они недодали чаду любви и ласки, поэтому балуют детку донельзя, – вздохнул я. – Алина распустила девочку. В тринадцать лет полезны не конфеты, а розги!

– Брин не виновата, – вдруг сказал Гарик, – у нее трагедия.

– Да? – усомнился я. – И какая? Потеряла серьгу с бриллиантом?

– Зря ты, Вовка, ерничаешь, – посерьезнел Гарик, – мне Брин не нравится, но ей досталось горя полной миской! Пять лет назад она была замужем за приблатненным кадром, Александром Суховым, родила ему девчонку, ну и жили они шоколадно. А потом Сашку убили. Алинка тогда на съемках была, поэтому жива осталась. В загородный дом бандюганы ворвались и в лапшу покрошили хозяина с маленькой девочкой, дочерью Сухова и Брин.

Я содрогнулся.

– Ужасно!

Гарик кивнул:

– Согласен! Алина чуть в психушку не попала, из России уехала. А пару лет назад вынырнула, уже женой Герасима Ильича. Где она его подцепила, никому не ведомо. А еще при ней Милка оказалась. Алинка ее на воспитание взяла, в память о погибшей дочери. Специально не младенца удочерила, дала девочке то же имя, что у убитой, – Людмила. Будто никто у нее не умирал. Ну и балует нахалку, а та чувствует свое особое положение и всем хамит, знает: мамочка глотку любому за нее перегрызет.

– Печальная история, – сказал я, – хотя если Алине так легче переживать горе, то, наверное, это правильно. Не мне осуждать мать, лишившуюся дитяти!

Глава 16

Утром всех разбудил Энди.

– Смотрите, – заорал он, врываясь в спальню, – про нас написала газета!

Мара вскочил с кровати.

– Где?

– Во, – ответил брат, – читай!

– «Юбилей ректора превратился в базар, – озвучил текст акробат, – публика, собравшаяся на концерт, была шокирована антрепризой коллектива «Горелли». В спектакле приняла участие Алина Брин, малоталантливая…» Что? Нас ругают?

– Спокойно, – усмехнулся я, – лучшая реклама – это ругательная заметка в прессе. Отчего-то злобно настроенные журналисты считают, что материал, щедро политый желчью, должен навредить герою публикации. Ан нет, ситуация развивается с точностью до наоборот! Чем злее эпитеты, употребляемые автором, тем больший интерес вызывает объект его критики. Сообщи борзописец, что представление прошло великолепно, актеры талантливы, а пьеса гениальна, и в зале останется половина свободных мест. Но коль писака указал: герой-любовник удрал с зоны, он уголовник со стажем, исполнительница главной роли отбила мужа у сценаристки, а во время действия с нее падает платье, и по этой причине представление не сегодня завтра прикроют, – вот тогда будет полный аншлаг!

– Но нас обозвали Горелли, – обиженно протянул Энди.

– Неприятно, – согласился я, – но хороший продюсер обратит в плюс любой минус. Сколько мы вчера заработали?

– Имейте в виду, выдали вам только на еду! А то еще решите напиться, как в тот день, когда выигрыш в карты спустили! – запрыгал Мара.

– Нет, нет! Все равно вы получите только на необходимые расходы, – пообещал я и пошел в ванную, оставив Энди, Мару и Антонио перечитывать рецензию.

Встав под душ, я призадумался. Пока что ясно одно: ни к Николетте, ни к Элеоноре я не вернусь. До недавнего времени секретарь общества «Милосердие» мирно жил по правилам, которые в раннем детстве внушил ему отец. Павел Иванович был человеком на редкость благодушным, даже жена-актриса, дама крайне истеричного нрава, не могла похвастать тем, что способна довести мужа до состояния аффекта. Я никогда не задавал отцу вопрос: «Почему ты живешь с моей матерью?»

Как все дети, я был эгоистичен и глуп. Но после смерти отца начал задумываться: а что связывало семью Подушкиных? В отношении Николетты понятно: она не сделала яркой карьеры на сцене, а роль жены писателя в советские годы была престижной. Власть любила литераторов, если те, конечно, не диссидентствовали и не пытались открыть народу глаза. Мой отец никогда не был ни борцом, ни революционером, он писал исторические романы о Древней Руси, этакую смесь из быта, приключений и любви. Хороший язык, крепкая сюжетная канва, яркие характеры. Творчество отца имело успех, жаль, что сейчас оно забыто.

Будучи реализован творчески, в семье Павел Иванович ушел в так называемую внутреннюю эмиграцию. Ему было сложно затевать развод с вздорной женой, да это и не одобрялось тогда. Думаю, немалую роль в сохранении союза с Николеттой сыграло наличие сына, то есть меня. Отец, дворянин в десятом поколении, был озабочен продолжением рода, и он не уставал мне повторять:

– Ваня, иногда обстоятельства бывают сильнее человека, не следует с голыми кулаками идти на танки. Лучше тихо переждать, пока адская колесница, грохоча железом, прокатит мимо. Сохранишь таким образом душевное спокойствие и репутацию.

Под военной машиной отец явно имел в виду Николетту. Если жена начинала летать по дому на реактивной метле, папа незамедлительно покупал ей подарок и обретал временный покой. Но порой Николетта закусывала удила, и тогда отец съезжал на дачу, там он пережидал бурю.