Продюсер

— Она? Она, пожалуй… Тоже будет жить, хотя… нет! Пусть живут оба! А теперь убирайтесь! Все будут наказаны. Завтра же поменяй всю охрану. Набери новых. Злых, но умных. Выдержанных и крепких, как мой любимый тридцатилетний виски. Неутомимых, как мои железные кони.

Алимджан кивнул на ряд «Роллс-Ройсов», выставленных по случаю праздника из своей конюшни. Их полированные бока загадочно переливались в свете занимающейся зари. Коллекция Фархутдинбекова насчитывала тридцать пять автомашин этой марки и считалась самой богатой в мире. Даже британцы занесли ее в свои анналы и гордились вместе с ее хозяином.

— И забудь о Павлове, Саффар! Он — мой друг. Был, есть и останется. Теперь иди. И скажи всем, что я тебе сказал.

Алимджан развернулся и молча двинулся в дом. Немой слуга тихонько прикрыл дверь. Неотвратимая угроза, нависшая над Артемом и Айей, кажется, растворилась с восходом солнца, как утренний туман, грозящий смертельной опасностью зазевавшемуся автомобилисту, превращается под его первыми лучами в живительную росу, питающую все живое.

— Папулечка! Папуля!

Алим замер — уже перед самой дверью — и медленно развернулся.

На руках понятливой, вовсе не желающей беспокоить господина в такой момент охраны висел Клим Чук.

— Скажи им, папуля, чего они не пускают!

Игрушка

Алим ждал, и даже Клим Чук уже начал догадываться по его виду, что «папуля» или устал от поздравлений, или сильно не в духе.

— Ну. Говори.

Клим сбросил с себя руки охранников.

— Алимчик, я слышал, эта сучка Кисска едет в Италию учиться!

Алимджан потемнел лицом.

— Ну и что? Я-то здесь при чем?

Клим перекосил капризное личико:

— Я хотел первым учиться на Запад уехать! Ты же обещал меня отправить!

Алимджан пожал плечами:

— Хочешь ехать — езжай.

Клим поднял выщипанные бровки:

— Но куда? К кому? А главное, с кем?! Здесь же вокруг одни суки!

Алим развел руками и повернулся к помощнику:

— Что там… Элтон еще не спит?

— Нет, Алим.

Алимджан вздохнул и махнул Климу:

— С Элтоном поедешь.

Тот растерянно моргнул:

— Я?! С ним?!

Алимджан горько усмехнулся.

— Да. Сэр Джон — прекрасный учитель. Или нет?

Это последнее «или нет» прозвучало столь взыскующе, что Клим растерялся.

— Ну?! — жестко напомнил о себе Алим. — Так или не так?

— Так.

Погоня

Павлов задумчиво перебирал спутанные волосы Айи и любовался искорками, которые рассыпались по ее светлым локонам на взошедшем и всепоглощающем солнце. Нужно было срочно придумать план действий, и, пока девушка спала, он перебирал все возможные варианты. Ночь прошла прекрасно, несмотря на погоню, поспешное бегство и ночевку под открытым небом. На зубах поскрипывал песок, но и это неудобство с лихвой окупалось приятным ароматом Айи, оставшимся на губах, лице, руках Артема. Он повел ноздрями и еще раз почувствовал этот тонкий запах.

«А что дальше?»

Этот вопрос не оставлял Артема. Он понимал: то, что его и девушку не нашли и еще не утопили, было вовсе не их заслугой, а скорее недоработкой нукеров Алима. И Павлов отдавал себе отчет, что ошибочку, из-за которой он все еще наслаждается своей юной возлюбленной, а не плавает, выпучив глаза, где-нибудь в районе Залива Ангелов с центнером бетона на ногах, еще не поздно исправить.

А тем временем на пляже стали появляться отдыхающие, и странная парочка — он в смокинге, она в концертном платье — стала бросаться в глаза. Артем легонько пощекотал девушку:

— Айя! Доброе утро.

— М-мр-мрм! — сладко замурлыкала Кисс. И смешно наморщила носик.

— Дети, в школу просыпайтесь, петушок пропел давно! — Павлов не удержался и поцеловал продолжающую мурчать девушку. — С добрым утром, моя прекрасная морская дева! — Павлов водрузил на светлые распущенные волосы Айи импровизированный венок из высохших причудливых водорослей. Они отливали золотом в свете восходящего солнца. Ночь, так неудачно начавшаяся вчера в саду Алима, завершилась прекрасным соединением двух влюбленных сердец. Наконец девушка ответила:

— Здравствуй, Робинзон. Мне кажется, что я влюбилась.

— Вот как? Позволь узнать в кого, моя милая Пятница?

— М-м-м-м. — Айя потянулась, хрустнув суставами. Перевернулась через голову и моментально села Артему на спину.

— В это солнце, в это море, в этот песок, пальмы, цветы! Вот в кого! А ты что подумал? А? — Она чмокнула его в щеку и повернула лицо к себе, схватив его за уши.

Она обхватила Павлова своими длинными изящными руками. С силой, полученной от бесконечных упражнений по хатхе-йоге, притянула его к себе и впилась сладким поцелуем. Артем ответил, и они снова забыли обо всем, пока он — краем глаза — не увидел полицейский патруль, неспешно двигающийся вдоль моря.

— Погоди… Айя, — силой отстранил он ее, — нам надо отсюда уйти.

— А я не хочу! Я хочу целоваться, — цепкие руки снова потянули Артема вниз.

И он не смог противостоять и тогда просто подхватил ее нежное, почти невесомое тело и почти бегом понес в сторону кустов и скал. Айя засмеялась и капризно запричитала:

— Не хочу. Не хочу! Отпусти меня, злой дядька. Уу-у-у-у! Отстань, противный!