Продюсер

Павлов опустился на диван. Прикрыл глаза. Он чувствовал себя полностью опустошенным. Дело убитого продюсера раскрыто не было, гонорар за потраченные силы и время не получен, самый могущественный бизнесмен страны превратился если не во врага, то в недруга, а любимая прекрасная девушка сбежала. Таких «результатов» адвокат Павлов не достигал никогда.

Нет, он, разумеется, приостановил немедленное растаскивание наследства по паучьим углам, но надолго ли? Что-то в последнее время плохих новостей было больше, чем хороших.

— Придется окончательно переквалифицироваться в телеведущие. Там, по крайней мере, можно все отрежиссировать и подмонтировать, — мрачно проворчал недавно успешный адвокат, споро собирая вещи в дорожную сумку.

Однако, прибыв в аэропорт, Артем понял, что полоса неудач далеко не завершилась. Он опоздал на рейс — впервые, наверное, в жизни. А когда он с тоской во взоре двинулся к выходу, размышляя, как убить время до следующего подходящего самолета, Артем нос к носу столкнулся с… Корнеем Львовичем Фростом.

— Ну что, Павлов, поговорим? — загородил дорогу медиамагнат.

Артем окинул взглядом вставшую по бокам олигарха, застившую солнечный свет охрану и равнодушно махнул рукой:

— Нет проблем.

Положа руку на сердце, в настоящий момент ему было плевать на все.

Враги

Когда ваша жизнь превращается в сплошные перелеты, наступает момент, когда купить собственный небольшой самолет становится дешевле, чем постоянно оплачивать VIP-класс. Фрост летал своим самолетом давно, очень давно. Чаще всего один, хотя на такие вот мероприятия он нередко брал к себе артистов и халявщиков, как их называют, рыб-прилипал. Сегодня за ним увязался только один халявщик — бывший успешный, а ныне спивающийся композитор и продюсер Кузьмин, он же Кузя. Так что Фрост мог спокойно предложить опоздавшему на рейс Павлову одно бесплатное место — рядом с собой.

— И вы зря времени не потеряете, — еле сдерживая кипящую ненависть, процедил он сквозь перекошенные губы, — а заодно и поговорим.

Павлов равнодушно кивнул Фросту, и тот недобро усмехнулся. Ему показалось, что идущий рядом к самолету адвокат уже понимает, что эту схватку проиграл — с треском.

— А где ваша Киссочка? — дыхнул сбоку пивным перегаром Кузя.

Артем, отгоняя духан, замахал рукой, а Фрост брезгливо поморщился:

«Вот уж действительно — сбитый летчик!»

Именно так называла тусовка сошедших с конвейера бывших собратьев по судьбе. Нет, совсем уж в российскую нищету они не погружались. Некогда успешному продюсеру дали возможность представлять интересы таких же, как он, сбитых летчиков типа трио «Поющие соловьи» или певца со звучным псевдонимом Никита Муромец. Какие-то деньги это давало, хотя, положа руку на сердце, остановить однажды начавшееся падение было сложно, и рано или поздно нужда в таких вот Кузях исчезала.

«А он теперь в кино снимается, — жестоко смеясь, говорила о них тусовка, — убитых немцев играет!»

— Ну так, Артем, где же ваша Киссочка? — все не унимался дышащий перегаром Кузя — ни когда они поднимались по короткому трапу, ни когда усаживались по местам.

— Слушай, Нафаня, — уже совсем презрительно, общеизвестной кличкой от имени домовенка Кузи, припечатал его Фрост, — падай в кресло и пей свое пиво. Не мешай людям разговаривать!

Но неугомонный бывший композитор и продюсер поперся в кабину к пилотам, принялся с мазохистской откровенностью объяснять им, что он тоже летчик, только сбитый, и Фрост жестом подозвал стюардессу:

— Алечка, посади его сзади, поближе к туалету, и залей пивом. Пусть захлебнется.

И стюардесса кивнула, а едва дверь хлопнула и турбины запели, Фрост повернулся к Павлову и с наконец-то не сдерживаемой яростью процедил:

— То, что этот Саффиров работает на вас, еще не значит, что…

— Подождите! — оборвал его Артем; он уже уловил эту интонацию и вспыхнул, как сухой порох. — Неужели вы, Корней, так испорчены?! Ну почему вы полагаете, что если кто-то в России поступает по закону, то это означает, что он работает на меня?

Фрост язвительно рассмеялся:

— А как же еще?! Других таких дураков в России нет! Поэтому вы и проиграете это дело, что делаете все строго по букве закона…

Адвокат пожал плечами, но Фрост собирался высказать ему все.

— Помяните мое слово, Павлов! Вы не отыграете из этого наследства ни цента! Вы лишились поддержки Алима ровно в тот миг, как он увидел, какими глазами вы смотрите на Айю.

Адвокат покачал головой.

— А я и не рассчитывал на помощь Алима. И на самом деле это вы, Корней, лишились перспектив, едва Алим устранился от участия в дележе.

Фрост заиграл желваками. Алим и впрямь был значительной фигурой…

— Он не устранился. Он будет участвовать; просто сделает это другим способом.

— Но вам-то его поддержки уже не получить! — развернулся к нему адвокат.

Корней покачал головой.