Продюсер

— Ну да. Художник от слова… не знаю какого, — заворчал Агушин, — чего же он орал на весь клуб, что убьет Шлица? Можете объяснить? Двадцать человек подтверждают, что именно Фарфоров накануне убийства поссорился с убитым продюсером. На глазах сотни людей. Потом всю ночь выкрикивал угрозы. В том числе убийством и расправой. Можете это объяснить, Артем Андреевич? Как это сочетается со званием народного артиста? Или это у них норма? — начал заводиться Агушин.

Он злился и что не может достать Фарфорова, и что Медянскую у него отняли, и тем более что Президент почему-то больше не звонит… Павлов укоризненно посмотрел на следователя:

— Геннадий Дмитриевич, ну почему вы смотрите на мир через призму недоверия? Всегда подозревать — не тяжело ли?

Агушин остановил готовый вырваться всплеск мизантропии и, успокаиваясь, вдохнул и выдохнул.

— Ничего. Не жалуюсь. Кто-то должен эту работу делать. Не все же отмазывать преступников.

Павлов тоже вздохнул и покачал головой:

— Бог с вами, господин Агушин! Какие преступники?! Кто отмазывает! В лучшем случае это делается с ведома ваших коллег. В худшем — по указанию начальства. При чем здесь вообще адвокаты?

Агушин изготовился ответить, но Павлов упреждающе поднял руку:

— Но не об этом же речь! Вы подозреваете артиста, народного певца. В чем? В убийстве? Хорошо. Тогда объясните, зачем человеку, неглупому причем, готовя расправу, кричать об этом? Он не производит впечатления ненормального. Не маньяк, не идиот и не дебил. Так? Так! Можете объяснить? Зачем он сам себя сдает с потрохами? А потом идет и убивает? Несуразица какая-то…

— Возможно, возможно, — сварливо проворчал Агушин, — но он мог и не сам. Скорее даже не сам. Нанял кого-то тут же ночью в клубе, а утром испугался того, что сделал.

Артем всплеснул руками:

— Отлично! Значит, наемные киллеры разгуливают у вас под носом по ночным клубам и нанимаются, как проститутки? Оригинальная версия! Вот уж Президент обрадуется вашей теории! Он же дело на контроле держит. Звонил?

Агушин вздрогнул: Павлов заговорил о самом наболевшем.

«И откуда этот проныра все знает?»

— Звонил! — насупился он. — А что? Завидуете, Павлов?

— Да упаси господь! Как говорится: «Минуй нас пуще всех печалей и царский гнев, и царская любовь!»

Но Агушин думал уже о своем.

— Ничего, — нервно подрагивая ногой, успокаивал он сам себя, — у нас есть что сказать Президенту. Первые результаты очень позитивные!

Но прозвучало это весьма двусмысленно и неубедительно. Павлов сложил руки на груди и улыбнулся:

— Дорогой Геннадий Дмитриевич, хотите совет?

— Совет? Ну?

— Ищите не там, где стоит фонарь, а там, где темно! Во мраке прячется убийца. Крадется он всегда неслышно. Внезапно жертву настигает. Безжалостно вас убивает.

— А? Шекспир? Знаю, читал.

— Ну, примерно так, — усмехнулся Артем, наклонился перед Агушиным над столом и уперся руками. — Фарфоров — это фонарь. Яркий, слишком яркий для убийцы. И даже для заказчика. Да и не было у них особых финансовых пересечений. Гонорары? Да. Но это не причина для кровопролития. Тут интересы покрупнее…

Он приблизился к следователю еще и понизил голос:

— И ваша буква «ф» может быть вовсе ни при чем. Иосиф вообще не выговаривал половину алфавита. Лодка у него была «вотка», а купальник — «тупальнит». Так что и «ф» могла быть и «р», и «л», и «д», и даже «з». Вы же никогда его живьем не слышали?

Агушин отрицательно мотнул головой и превратился в слух — для него услышанное от адвоката было полным откровением!

— А я слышал, — улыбнулся Павлов, — и еще один совет: пересмотрите еще раз фильм «По семейным обстоятельствам».

Агушин хмыкнул:

— Зачем?

— Там есть замечательная сцена. Визит логопеда в роли Ролана Быкова. Многое проясняет. Удачи вам, товарищ следователь! Мне пора. Ждут наверху.

Павлов показал пальцем в потолок, и что бы об этом жесте ни думал Агушин, адвокат не обманывал его ни секунды. Его самолет действительно вылетал через несколько часов, а документы, полученные от Агушина, должны были и в самом деле подняться на самый верх, небывалую для них высоту. Километров на восемь-девять.

Заказчик

Абсолютное большинство тусовщиков мечтали попасть хоть на одну из тех вечеринок, что регулярно закатывал Алим, — на каждое семейное торжество. У него была огромная семья. Восемь детей, шесть братьев и пять сестер, двенадцать племянников, два внука и две внучки. Их дни рождения служили отличным поводом собрать друзей, родственников и нужных людей. Сейчас приближались его собственные именины — самый скромный, пожалуй, праздник в году. Да еще внуку исполнилось ровно пять лет. Но даже это тихое — строго для своих — торжество нуждалось в тщательном артистическом сопровождении.