Продолжая движение поездов

– Нет. Мы были друзьями, очень близкими друзьями, – соврала. – И кроме того, работали вместе. Но не это, ты не думай. У него никого из родных не было. Так, была одна… племянница, что ли, – такая дура! Он ее на дух не переносил и к себе не подпускал. Она, конечно, закипела, что дом не ей оставили, ну а что она может сделать? Все черным по белому, и к тому же я здесь прописана уже сколько лет. И вообще, за что ей дом оставлять – она же для него пальцем не пошевелила. Ты бы видел, что здесь было, когда я сюда попала. Все в грязи. Он уже еле ходил, и ни ухода, ни фига. Она только после его смерти подвалила. Ну, как пришла, так ушла.

Много говорила, пока надежда во взгляде Патрика не погасла.

– А ты заботилась о нем?

– Да нет… к сожалению. Я слишком поздно приехала. Он ведь не писал мне, что со здоровьем проблемы. Может, она тоже не знала… А я, кстати, тоже работу бросила. Мы с тобой два безработных теперь, да?

– Я-то работаю. Не те масштабы, что раньше, но сойдет. На хлеб хватает, и депозит не приходится трогать. А кормить мне некого. Какие-то проценты выплачиваю, но Моника все равно сейчас больше меня зарабатывает. Они сами по себе… И я сам…

– И я сама…

Еще пара бокалов, и Патрик разоткровенничался.

– Здесь дело не в том, что «большая любовь» или «сломанная жизнь», – говорил Патрик об их былых отношениях. – Мой психолог, он все разложил по полочкам, и я с ним согласен. Все просто: людям неприятно не оставлять никакого следа в сознании других людей. Особенно если ты с этим другим был близок. Если вы вместе что-то предприняли безумное. Это отсутствие следа в чужой памяти возмущает. Доводит до ручки. То, что ты привязываешься, а к тебе – не привязываются. Будто тебя не было. Люди все время не уверены, что они есть, поэтому стараются оставить след в сознании как можно большего количества других людей. А ты, Су, – как рыба, вроде бы говоришь с тобой или даже… спишь. И в то же время ясно, что назавтра ты не вспомнишь, тебе все равно. Это нехорошо, Су.

– Нехорошо, – согласилась она. – Но я разве виновата? Я отчего тебя про родителей спрашивала… Я у Шурца в документах нашла – он, оказывается, через свое предприятие вовсю воровал данные. Так вот, он выяснил, что я подкидыш. У меня и родителей-то не было, меня бабушка растила, но теперь выходит, что и она – не родная.

– А… – сочувственно протянул Патрик, – тогда мне понятно, я об этом читал. Эмоциональная глухота.

– Нет, ну не настолько. Однажды я все-таки была влюблена. И даже до сих пор храню воспоминание. Я однажды ночевала под открытым небом, у костра, и рядом – с другой стороны костра – спал один человек. Я думаю, я его люблю, потому что невозможно так, – она отхлебнула из своего бокала, – заснуть в чистом поле рядом с совершенно чужим человеком. Как ты думаешь?

– Я не знаю… – теперь Патрик был похож на себя, каким она его помнила. – Мы с Моникой пару ночей спали в палатке… посреди полей, в Шотландии. А теперь – видишь как, никаких чувств не осталось. Но это не под открытым небом.

– Нет, ты ее и до того знал. Это другое. Я все запомнила. И след остался. Слушай, может, поэтому никто потом и не мог в моем сознании… как там – след? Привязаться? Он еще с польским акцентом говорил. А может – не с польским. Он художник.

– Редкую ерунду ты рассказываешь, Су. Какой художник? Какой костер? Но я вижу, что шанса на второй шанс – еще раз попробовать с семьей и с новыми детьми – у меня нет. Я не о тебе, я вообще… Как подумаю – все это с начала, мороз по коже. И ясно, чем все закончится.

– Нет, нету, – покачала она головой. – Но ты скажи, зачем тебе это нужно? Зачем пробовать еще раз?

– Я не знаю. У всех есть дома, машины и семьи. Но это на прежней работе, а здесь – представляешь, у меня тут коллега, так у него вообще нет машины. Я его спрашиваю: парень, ты вообще как передвигаешься? И еще другой есть – гей.

– Вот видишь. У тебя такой второй шанс – пожить для себя, определиться. Может, ты сам в душе гей. Я вот тоже бросила работу, начала определяться и – ты не поверишь! Докопалась до того, что я совсем не отсюда. Родителей у меня на этой земле никогда не было. Вообрази: меня подкинули сюда неизвестно откуда. С другой планеты.

– Да-да, – кивнул Патрик, – у меня такого не было, но я читал о таком. Точно не помню, как называется – то ли расстройство какое-то, то ли синдром… их так много! Когда кажется, что с другой планеты… Я вообще много стал по психологии читать. Даже думаю, не получить ли второе высшее образование. А? Поздновато, но почему бы нет? Начать новую жизнь… Я хочу стать психотерапевтом. Только я не помню, как это явление называется, когда кажется, что чужой здесь и с другой планеты… Но я точно про такое читал!

– Становись, Патрик! – говорила с излишним пафосом, от вина ей хотелось если уж не сделать, то сказать ему что-то приятное. – Вот это твой второй шанс, начни новую жизнь, освой новую профессию, ты же сам знаешь, что финансовые операции – ну фигня это все. Даже я знаю, как эти операции ломать парой подходящих слов.