Продолжая движение поездов

В общей гостиной было мирно, как всегда: Софи принимала комплименты, Надежда одиноко курила в углу, мама что-то тихо рассказывала своей дочке, большая компания играла в покер. Нина села на стул в более или менее прикрытом пальмами углу и из-за листьев смотрела на людей. Она чувствовала, как на нее накатывает, но уходить к себе было поздно. Ладони с картами, шлепающие по столу, громыхали листами железа. Их мельтешение, этих людей, их смех. Паника охватывала Нину от их движений и звуков. Зажмурилась – звуки стали в сто раз громче. Неужели они не понимают, что каждое их движение имеет последствия? Что каждое вплетается в сеть причинно-следственных связей, неужели не понимают, какой ужас творят: шаги, сигареты, смех, брошенные карты, глоток безалкогольного коктейля, она видела все, она понимала заранее все – то, чего они не понимали. К чему приведут эти жесты, эти брошенные карты.

– Софи, прекрати верещать! – закричала Нина.

Софи удивленно повернулась к Нине, которая уже кричала Сержу:

– Не елозь на стуле! Замри.

Первый шок и непонимание сменились пониманием: пациенты впервые за время пребывания в Центре духовной регенерации вспомнили, что они все – пациенты. И она. Но когда Нина закричала:

– Замрите все! Не шевелитесь! – все замерли.

Оставались на своих местах. Стоило кому-то шевельнуться, Нина кричала, уже без слов – громко визжала. Она не разрешала двигаться, и ее, это дитя, – слушались. Когда они не шевелились, ей было спокойнее и все шло более или менее нормально.

Присутствующие понимали, что нужно вызвать доктора Шварца или по крайней мере кого-то из персонала. Но оставались парализованными. Когда сигарета Надежды осыпалась, та, без лишнего движения, уронила ее в пепельницу. Постепенно у всех возникло абсурдное сознание, что любое их движение, любой звук приведет к катастрофе. Будто все они на краю пропасти, которую не видят – видит одна Нина.

Тишина и неподвижность длились около четверти часа. Потом в гостиную вошел Марко. Нина закричала, чтобы он замер, но он не послушался. Он подошел к ней, попробовал взять ее на руки, не получилось, она выскальзывала, хотя не сопротивлялась. Тихо захныкала на своем стуле. Марко обнял ее за плечи, помог ей встать. Они вдвоем вышли. Оставшиеся в зале расслабились и переглянулись. Хихикали от неловкости. Кто-то сказал, что надо сообщить доктору, кто-то возразил, что Счицевски с ней разберется лучше доктора. Грязные, злорадные ухмылки – настроение повисло нечистое, такое, в котором человек сам себе неприятен.

Бывает любовь, бывает другое. Дождь, текущий по стеклу и стекающий с горы. Туча, гладящая ледник, слезы по леднику. Бывают обязательства, наложенные любовью. Бывают обязательства, наложенные браком. Бывает другое.

Воспоминания. Ледник тает, и вода в ручьях вспенивается грязью. Когда ледник растает, обнаружится кукла, которая была в него вморожена. Или тело, не изменившее своего вида за десятилетия во льду. Это тело и есть воспоминание.

Что такое секс? Секс – это общение. Более совершенное, чем речь. Общение о прошлом – это воспоминание. Воспоминание – это то, что мы знаем, но не то, что было. Воспоминание – это то, чего не было.

– На самом деле это очень хорошо, Нина, что, как вы это называете, приступ наконец наступил.

– Вы правы, доктор, было чудно. Всем понравилось.

Нина снова была без макияжа, но все равно выглядела старше, чем была. Может, из-за хвоста, в который были собраны нерасчесанные волосы.

– Я понимаю, это неприятно для вас. Но я наконец знаю, в чем ваша проблема. Невозможно лечить без диагноза.

– У меня уже есть диагноз, да?

– Судя по описанию, мы имеем дело с паническими атаками. Панические атаки могут иметь различную этиологию, как соматическую, так и психологическую, но сами по себе они не являются психическим заболеванием, то есть вы не должны бояться, что вас сочтут сумасшедшей. Понимаете? Ведь это из страха быть записанной в сумасшедшие вы ни с кем не делились проблемами?

– Меня в детстве не приучали делиться. Приучали все брать себе. Плохое воспитание.

– Не стесняйтесь. Я не думаю, что ваш случай сложный. Скорее – в самом деле плохое воспитание. О проблемах с мышцами я уже поговорил с Ренатой. Она разработает специальный комплекс для того, чтобы научить вас контролировать напряжение. Ведь это не те судороги, которые случаются в холодной воде, это преувеличенная реакция тела на нервные процессы, и вы сможете ее контролировать. Вы уже сейчас, судя по вашему рассказу, отчасти справляетесь. Другое дело – «захват заложников».

Нина усмехнулась, услышав это выражение. Шварц вежливо улыбнулся в ответ и продолжил:

– Страдающие паническими атаками люди редко умудряются подчинять себе других. Чаще нервируют – ведь окружающие не могут понять беспричинного страха. Но вы были избалованы родителями, вы привыкли к тому, что вас слушаются. Простите, это не психическое расстройство, а дурной характер.

Нина кивнула. Ни облегчения, ни обиды на лице.