Продолжение бестселлера Маргарет Митчелл

— Позвольте представиться, — сказал друг Фреди, черноусый смуглый мужчина лет тридцати пяти, который сел рядом со Скарлетт, — Густав Дрожечек, — купец, проживающий в Нью-Йорке.

Скарлетт удивленно приподняла брови, услышав такую необычную фамилию.

— А я Фреди Кутерьме, француз, а по профессии, — театраловед и сейчас здесь в Нью-Йорке гощу у Дрожечка. — Отрекомендовал себя тот, которого звали Фреди и галантно снял шляпу перед дамами.

— Чему Вы так удивляетесь, мэм, моей фамилии? — Густав Дрожичек вопросительно взглянул на Скарлетт.

— Вовсе нет, — ответила она, стушевавшись, и как можно безразличней взглянула на этого господина. — Мне нет никакого дела до Вашей фамилии.

— Я чех по национальности, но, заметьте, мем, довольно преуспевающий в Америке чех.

— Я же сказала, что мне нет никакого дела ни до Вашей фамилии, ни до того, где Вы проживаете, ни до того насколько Вы преуспеваете в жизни.

— А отчего же вы так удивленно приподняли свои прелестнейшие брови, мадам, после того, как я представился? — Густав лукаво улыбнулся и дружелюбно взглянул на Скарлетт, заставив своим хорошим расположением немного поубавить раздражение, которое все еще владело ею.

— А что все чехи вот так, сходу, пытаются припереть дам к стенке?

— Нет, нет, боже упаси! Конечно же, не все, но мне, признаться, это нередко доставляет удовольствие.

— Но так Вы его не получите на сей раз, мистер м…

— Дрожичек, миссис.

— Да, я запомнила, мистер Дрожичек.

— Я уже немало его получил, миссис, общаясь с Вами.

— Мисс Левингстон? — Услышала Скарлетт в этот момент, удивленный возглас Фреди, который разговаривал с Джулией.

— Уж не дочь ли Вы мистера Левингстона, владеющего одним из нью-йоркских издательств?

— Я его внучка, мистер Кутерме.

— Миссис, простите, я не знаю Вашего имени, — обратился вновь к Скарлетт ее сосед.

— Миссис Скарлетт Ретт Батлер.

— Очень приятно, миссис Батлер. А Вы, видно по всему, не живете в Нью-Йорке, правда?

— Возможно. — Лукаво ответила Скарлетт, — а где же я по — Вашему живу?

— Я думаю, что Вы вообще не с севера.

— Правда? И как Вам удалось это определить?

— По Вашему выговору, мадам. Постойте, постойте, я попробую угадать откуда Вы. Так! Вы, несомненно, с юга, и, скорее всего, являетесь уроженкой Луизианы, а может быть Джорджии. Мне приходилось бывать там и я слышал как разговаривают в этих краях.

— О! Вы почти угадали. — Удивилась Скарлетт. — Так Луизиана или все-таки Джорджия?

— Вот этого я точно определить не могу и надеюсь, что Вы сами об этом скажите, а я заодно проверю свою наблюдательность.

— Вы можете порадоваться за свою наблюдательность, мистер Дрожичек, я уроженка Джорджии из Атланты!

— О! Атланта, Атланта!

' Прелестный край, взращенный хлопком

был добродетелен и мил,

пока его дотла жестоко

проклятый Шерман не спалил'.

— С пафосом продекламировал Густав Дрожичек чьи-то стихи, заставив Скарлетт

передернуться от этих слов и вспомнить картину послевоенной сгоревшей Атланты, с торчащими повсюду печными трубами на развалинах фундаментов.

— Простите, мадам, если мои слова обидели Вас, — извинился Густав Дрожичек, — увидев, как помрачнело ее лицо.

— С чего Вы взяли, что я обиделась? И потом, Шерман не спалил Атланту дотла, многие дома уцелели и мой в том числе!

— Это поэт так говорит, миссис Батлер, а я лично ничего не знаю о состоянии Атланты после войны. И вообще, давайте оставим этот неприятный разговор. Лучше расскажите о себе, ну, например, о том, что Вы делаете в Нью-Йорке.

Ну, вот еще, — подумала Скарлетт, — очень нужно!

— Я приехала погостить к своим давним знакомым, только и всего.

— Вы впервые в Нью-Йорке?

— Да.

— И каково Ваше впечатление? — Густав посмотрел на Скарлетт так, словно рассчитывал тут же услышать восторженную похвалу, потому, что другого мнения о Нью-Йорке и быть не могло.

Скарлетт пожала плечами.

— Ничего особенного. Город как город, разве что, уж очень велик! — Сказала она, скорее из духа противоречия. Ей почему-то не хотелось доставлять радость человеку, напомнившему ей о Шермане и о том, что он сделал с Атлантой и ради его удовольствия расточать комплименты городу, который он, по всей видимости, обожал. Это было своеобразной детской выходкой смахивающей на месть, что-то вроде 'ока за око', безотчетным патриотическим порывом с ее стороны.

— Как, ничего особенного? — Возмущенно выдохнул Дрожичек.

— Конечно, это не Рим, и не Неаполь, и вообще Нью-Йорк не стоит сравнивать с великолепными старинными городами Европы, но его мощь, размах, темп жизни, новейшие воплощения и идеи, которых не отыщешь ни в одном другом городе! Разве все это не произвело на Вас впечатления? А здесь, на Манхетен Бич? Разве не удивили Вас эти восхитительные пейзажи с видом на океан? Разве не поразил Вас, по истине, богатырский размах зрелищ, которые кричат здесь о себе на каждом углу, разве не тронула Вашего сердца вся эта фантастическая роскошь и разнообразие увлечений, в которые окунаются с головой люди, прибывшие сюда? Или Вы хотите сказать, что видели что-то подобное в Европе?