Продолжение бестселлера Маргарет Митчелл

Они посмотрели друг на друга и рассмеялись.

— О, Ретт, — воскликнула Скарлетт сквозь смех, — только ты мог меня так провести!

— И поверь, я испытал несказанное удовольствие, глядя со стороны на свою затею! Особенно когда ты вошла с цветами в столовую, нарочно стараясь выставить их напоказ передо мной!

— Ах, ты!!! — Скарлетт подняла руку, пытаясь на него замахнуться, а он перехватил ее в запястье и засмеявшись, нежно поцеловал.

— А теперь, признавайтесь, мэм, кто еще мог послать Вам цветы, кроме меня?

— Что?

— Как, что! Ты же подумала, что это сделал кто-то другой? Так кто же?

— Много будешь знать, быстро состаришься! — Скарлетт показала ему язык.

— В самом деле, моя прелесть?

— В самом деле!

— Ну что ж, придется мне отказаться от своего любопытства, разве я могу теперь быстро состариться!

И он нежно провел рукой по ее нагому телу.

За дверью снова послышался шорох и тут же затих.

— Это Порк принес тебе цветы, — сказал Ретт.

Скарлетт благодарно на него взглянула и поцеловала в плечо.

— Забери их, Ретт.

— Ни в коем случае! Я не могу отказать себе в удовольствии посмотреть, как ты сама за ними пойдешь.

— Ретт, пожалуйста!

— Нет!

— Ну, хорошо, хорошо! — и она, привстав, протянула, было, руку к платью, лежавшему на полу.

— Но, уж, нет! — Ретт, опередив ее, подхватил платье.

Если ты хочешь что-то надеть, любовь моя, возьми туфли.

— Ты просто деспот! — и она, выпрямив плечи, направилась к двери.

Пока Скарлетт втаскивала футляр с цветами в приоткрытую дверь, Ретт поднялся с постели и прикрылся простыней, повязав ее на талии. Увидев его в таком виде, Скарлетт возмутилась.

— Ах, вот как! Меня он заставляет бродить без одежды, а сам…

— Я, — это совсем другое дело, моя дорогая! — загляни-ка лучше в футляр!

Скарлетт опустилась на колени и открыла лежащий на ковре футляр.

— О, Ретт, как они прекрасны! — воскликнула она, увидев белые розы на пурпурном бархате.

— Не больше, чем ты, любовь моя! — Возьми их, и не поднимайся с коленей, я хочу на тебя посмотреть.

Скарлетт стала осторожно вытаскивать из футляра розы одну за другой, а ее распущенные волосы, нисподающие с голых плеч при каждом наклоне, игриво цеплялись за белые лепестки цветов, создавая притягательный контраст черного с белым. И Ретт не мог налюбоваться этим прекрасным зрелищем.

— Что это? — спросила она, обнаружив маленький серебряный футлярчик среди цветов.

Ретт, обтянутый простыней, словно индеец в набедренной повязке, приблизился к ней.

— Это кольцо. Я купил тебе его в Чарльстоне.

— Ретт, — и она счастливо улыбнулась. — Выходит, ты снова делаешь мне предложение?

— Именно так, любовь моя! — и он надел кольцо ей на палец.

— А поцелуй?

— Поцелуй?

— Ну, да, ты сделал мне предложение, подарил кольцо и даже надел его на палец, а теперь непременно должен последовать поцелуй.

И она, забыв о розах, которые тут же одна за другой посыпались на ковер, протянула руки, чтобы его обнять.

Спустя некоторое время Ретт оторвался от ее губ и нежно потерся щекой о волосы.

— Взгляни — ка, под ноги, Скарлетт. Мы стоим среди великолепных белых роз и целуемся, совсем как в большом красивом романе. Даже смешно, черт возьми!

— Я не знаю, как там в романе, но Мамушка оказалась права!

— Мамушка?

— Да. Она сказала, что ты походишь, побродишь по белому Свету и непременно вернешься ко мне и что место твое только здесь, подле меня!

— Я всегда говорил, что Мамушка очень мудрая старуха, царство ей небесное!

ЭПИЛОГ

На улице хмурилось и холодный ноябрьский дождь накрапывал уже около часа, никак не решаясь разойтись всерьез. Скарлетт плохо себя чувствовала с самого утра. Едва встав с постели на нее навалилась тошнота, а потом, ни с того, ни с сего, заломило поясницу с левой стороны, ближе к позвоночнику. Да и ребенок вел себя беспокойно, он то и дело бил ножкой, словно эта противная погода не давала покоя и ему.

Ретт уехал в город по каким-то делам очень рано, еще до того, как она проснулась и ей пришлось завтракать в одиночестве, которое в добавок ко всему, усугубляло ее отвратительное настроение. А причиной такого настроения был ее вчераний разговор с Реттом относительно Фердинанда. Ретт уже не первый раз упрекал Скарлетт за слишком частое использование молодого человека в своих целях, отваживая, тем самым, от занятий с Уэйдом.

— Уэйду сейчас в самом начале учебного года необходимо как можно больше заниматься с Фердинандом, а ты крадешь у них время. Ведь помимо всего прочего Фердинанду следует самому перелистать немало книг, прежде чем он примется за занятия с ребенком, а откуда ему взять на это время? Ты же целыми днями заставляешь его заниматься своими делами!

— Но, Ретт, я же на седьмом месяце беременности! Разве ты разрешишь мне заниматься ими самой?

— Не говори глупостей, и не строй из меня дурака, пытаясь объявить безвыходным положение дел. У тебя, моя дорогая, есть два здоровых лоботряса, которые целыми днями просиживают в конторе, ничем не занимаясь.

— Но они ничего не смыслят в делах!

— Так зачем же ты их держишь?

— Им находит применение Герберт и в основном физическое. Он просто не может без них обойтись!