Продолжение не следует

Ну а чем удивить да порадовать дорогих людей, кроме скромных разносолов? Правильно, прибраться самой, одеться понаряднее. И о других деталях внешности позаботиться. То есть — прическу изобразить. Волосы Мила имела шикарные, но хотела подвить красиво, волной. Вот еще надо упомянуть — она умела и любила рукодельничать. Вязала — на удивление. Благодаря этому обзавелась кое-какими полезными знакомствами. Например, в парикмахерской городошного Дома Быта.

Туда и подалась за красотой. Знакомая кудесница визажа, в очередной раз восхитившись Милиной гривой, взялась за дело — аккуратно подрезала, подровняла, чем-то смочила, поколдовала горячими щипцами, укрыла с головой тонкой накидкой и отсадила в уголок цирюльного зала. Закреплять результат.

Звякнул колокольчик у двери, явилась очередная посетительница, тоже, как выяснилось, не чужая в салоне. Новоприбывшую усадили на маникюр в кресло перед трельяжем, и пошел обычный женский щебет. Легкий, ни к чему не обязывающий треп, но Мила волей-неволей оказалась в «партере».

— Я смотрю, ты все хорошеешь! На все сто выглядишь, дорогая!

— На себя погляди! Вся из себя на уровне, колготки супер, небось импортные… Где добыла?

— Итальянские! Слушай, расскажу — не поверишь! «Орбиту» знаешь?

— Кто ж ее не знает? Только я там практически не бываю.

— Да я тоже нечасто, но вот недавно классно зашла! Удалось заарканить одного, военного. Красивый — с ума сойти. Капитан. И обходительный, обаяшка просто! Мани не зажимает, угостил по высшему разряду, музычку заказывал для меня… Танцует — закачаешься, и парфюм — я отвечаю! Ласковый, ну прямо ко-отик… Я его так и звала весь вечер… И не женат к тому же.

— Да ну?!

— Точно! Кольца нет, и не просто, а даже следа не видно. Я этих хитрецов сразу раскусываю. Посмотришь, колечка нет, а полосочка от него светленькая — тут как тут! Вот у него — ничего подобного. Так что и перспектива есть…

Кстати, у военных особое отношение к атрибутам семейственности. Точнее — к обручальным кольцам. Это не простое украшение, и офицерам на службе их носить не полагается. Якобы при работе с техникой и вооружением, разных спрыгиваниях, лазаниях в люки, заряжаниях-разряжаниях и тому подобное возможны травмы по вине перстней. Вплоть до отрыва пальцев.

Вот офицеры кольца и не надевают, причем не только в служебное, но и в сугубо личное время, а это очень способствует при знакомствах с дамами. Типа «свободен, и всегда к Вашим услугам, мадам…» Надо ли говорить, что этого правила Вадим придерживался неукоснительно?

— И он тебе эти колготки подогнал? За красивые глазки? Ввек не поверю!

— Да ты дослушай! Короче, предложил съездить к нему на службу, взял такси… Он же не какой-нибудь лейтенантик взводный, у него целая батарея!

У Милы почему-то что-то где-то шевельнулось…

— Вот, и при казарме у него свой кабинет. Называется, надо же — канцелярия. А там все в полном порядке, и двухкассетник, и умывальник, и диван. Кожаный!

— А не скрипит?.. Ты проверила?

— Ладно, не завидуй. Проверим, никуда денется!.. Ну, поцеловались, то да се. А потом он сейф открыл — иди-ка, солнышко, выбери, какие хочешь, по размеру, цвету и узору. Пар десять лежит. И не в пакетиках, что подешевле, а в коробочках. Ну, там еще лахудра такая их на свою жопу натягивает. Я вот эти взяла. Хотела еще одни прихватить, он говорит, в следующий раз… Понятно, с перспективой! Да, повезло… Коньячку налил. И улыбается так, как бы застенчиво! С этой родинкой…

— Что, и родинки есть?

— Одна. Как у Соломина в «Адьютанте», только на правой щеке…

Вот тут Милу громом поразило. Не совсем уместная рифма, но иначе не скажешь… Чувства нахлынули несколько противоречивые. С одной стороны, что-то вроде гордости за любимого, можно сказать родного человека. Надо же, «обаяшка», ласковый да щедрый!

А с другой — ей-то как раз от мужниных щедрот никаких коробочек с «лахудрами» пока не перепало. И в ресторан не водил, не предлагал даже. Музыки не заказывал. Служба не позволяла!

Правда, и в казарму не приглашал, слава Богу…

Не то чтоб ей неинтересно стало, просто все уже услышала. И чего хотелось бы, и наоборот… Позвала мастерицу, сказала: торопится за дочкой в садик. При выходе мельком глянула на сидевшую перед зеркалом. Оценила. Женщине ведь для вынесения приговора полчаса не требуется, секунды вполне хватает. Ничего особенного. Блондинка, по корням заметно — крашеная. И, между прочим, довольно облезлая, хотя явно моложе. За двадцать, не более того.

Выходя, отметила проводивший ее пристально-завистливый взгляд из кресла. Ибо, разумеется, в свою очередь была оценена.

…Вадим, как всегда безупречно выбритый, слегка надушенный (туалетную воду, между прочим, Мила дарила на двадцать третье февраля), встречал гостей. Кроме приехавших издалека пригласили соседей по городку, пару той же возрастной категории. Все по плану.

Походя, как бы в оправдание отсутствия дорогого коньяка, икры с балыком и других деликатесов, хозяин непринужденно обмолвился при женщинах:

— С финансами напряженка, пайковые опять придерживают… Ничего, водочкой обойдемся, градус будет соблюден, а это главное…