Продолжение не следует

В том числе довелось ему и «покуковать», притом довольно успешно. Эта часть его биографии не связана с предсказанием кому-либо, сколько суждено жить. Совсем наоборот.

В феврале-марте второго года войны он, периодически сменяясь, с такими же хлопцами из отряда, сидел по несколько часов на дереве с винтовкой да высматривал, не появится ли в пределах видимости и, соответственно, прицельного выстрела, силуэт в немецкой форме.

Происходило это на краю так называемых «Витебских ворот». Был такой своего рода разрыв в линии фронта, почти сорок верст шириной, в малопроходимой местности на севере Белоруссии.

Около года по этим «воротам» шла подпитка партизанского движения, пока осенью того же сорок второго фашисты их не прихлопнули. Но обошлось им это недешево.

И мой отец, по его словам, пяток вояк гитлеровских успокоил. «Укукошил», так сказать. Потому что снайперов на деревьях называли «кукушками».

Они, пацаны-партизаны, считали особым шиком махоркой подымить. А если крупно повезет, то и папироской. И перед выходом на боевое задание их, понятно, обыскивали, чтобы демаскирующие штучки изъять.

Так особо ушлые, и папа в их числе, додумались прятать махорку со спичками в штанах, прямо на причинном месте.

Вот в тот день, когда подвиг состоялся, мой герой тоже на свою высоченную сосну с махорочкой в штанах и залез.

Сидел-сидел (там у них было оборудовано что-то вроде «гнезда»), осмотрелся хорошо. Ничего, никого. Час, другой, еще, еще — никого. И решил-таки покурить.

Но «враг не дремлет!» — не пустые слова! У немцев тоже свои «кукушки» имелись, только не юнцы зеленые, а опытные егеря. И дымок над кроной зоркому глазу далеко заметен. Так что уже на третьей-четвертой затяжке юный партизан на практике осознал вред курения.

Рассказывал: как оглоблей шарахнуло, и — кувырком. На счастье, под деревом намело приличных размеров сугроб, и он упал на обратный склон, пропав из виду стрелявшего егеря. Пулю поймал в левое бедро, навылет.

Лопухам везет: кость не перебило, крупные артерии тоже. Да к тому же и смена на подходе была. Подползли скрытно, утащили к своим. Спасли.

И махорку дружок из штанов выкинул, папка-то без сознания был.

А иначе, если бы командир узнал, что из-за цигарки подстрелили «героя» — расстрел!

После ранения долго выкарабкивался, конечно. Но молодость свое взяла… Только хромота осталась надолго — рубцом жилы стянуло, в сорок пятом две операции пришлось перенести.

Ну а подвиг-то в чем, спросите? А в том, что с тех пор и на всю оставшуюся жизнь курить бросил!

Умели на войне агитировать за ЗОЖ! Что — свои, что — враги…

Бойня

«Вооружен и очень опасен». Был когда-то в СССР фильм с таким названием. Вестерн. Там Дикий Запад, бандиты с ковбоями, стрельба, кровь, погони, пожары, мужчины с оружием из-за золота желтого и черного черт-те что вытворяют. В общем, название оправдано. Тем более что все это — в кино. Но вооруженная женщина и без всякого кино да золота может быть очень и очень опасна. Особенно если ее хорошенько напугать…

В районной больнице, где я по распределению начинал трудовой путь, по утрам ежедневно, кроме суббот-воскресений, разумеется, проводились так называемые пятиминутки. Или, иначе говоря, утренние врачебные конференции.

Отдежурившие врачи сдавали смену, докладывали то да се, и, конечно, сообщалось о движении больных. Грубо говоря, сколько прибыло, с какими хворями, да сколько убыло. Остальные сидят рядком по периметру кабинета главврача — у нас он просторный был, прямо как в райкоме каком, слушают или делают соответствующий вид.

Как-то держит речь солидный такой, уже с сединами, заведующий терапией: «Поступило двадцать, выписано десять, умерло двое…» Тут раздается пронзительное «А-а-а-а!» И на середину кабинета выпрыгивает молоденькая барышня, начинающий педиатр, моя будущая жена.

Народ взволнован, думают: кто-то из ее родных-близких, так сказать, того, в числе упомянутых двоих… А все гораздо проще. Оказывается, она заметила, как прямо над нею с потолка на своей ниточке спускается небольшенький симпатичный паучок. Так я узнал: суженая к этим созданиям, мягко говоря, неравнодушна.

Первым нашим жилищем стала выделенная нам, как двум молодым специалистам, почти двухкомнатная служебная квартира на первом этаже кирпичной двухэтажки на восемь квартир.

Дом, один из трех таких же, стоял на краю деревеньки, примыкавшей к райцентру. Водопровод там имелся, а вот вода — только холодная (ну очень холодная). Но — свои ванная и туалет, даже раздельные, и мы были счастливы безмерно.

А чтобы помыться, воду приходилось нагревать с помощью титана. Этот аппарат, не имевший ничего общего с греческими мифами, представлял собой высокий цилиндр, наполнявшийся водой. Входило туда около полусотни литров, и при поддержании огонька можно было даже ванну принять.

Так вот, однажды женушка напустила ванну, я набросал полную топку дровишек, она изнутри заперлась, плещется, а я — к телевизору. И вдруг слышу серию истошных воплей в сопровождении прямо-таки пулеметного грохота.