Продолжение следует

И вот уже не каравеллы и фрегаты — пароходы бороздят моря-океаны, разнося прогресс всё дальше и дальше. Вот негритянский император, повелитель трёхсот жён, ста свиней, сорока коз и десяти коров обменивает большую связку слоновых бивней на дары цивилизации — стеклянные бусы, кусок яркой холстины, списанное ружьё и — о радость! — большую бутыль джина. Повелитель, вытащив пробку, делает большой глоток, жмурится. Ух, хорошо пошла! Что бы мы делали без этих хитрых белых! Хотя… Нет, надо в другой раз просить две бутылки. И ещё жалко, что негры-рабы нынче не пользуются спросом — он бы наловил у соседей. Да и пару особо вредных жёнушек не мешало бы обменять на джин…

Кое-где всё ещё пытались взбрыкивать, цепляясь за учение фараона Нармера. Вот армия моджахедов новоявленного суданского пророка Махди, лично видевшего Аллаха и за руку здоровавшегося с ним, плотными цепями идёт на английские пулемёты, пытаясь задержать прогресс, не пустить его в свою страну, дабы муллы-аятоллы могли и дальше плотно и сладко кушать, портить малолетних девчонок-наложниц и водить пальцами по страницам Корана, истолковывая его к своей вящей выгоде. Бесполезно! Пулемёты и шрапнель доходчиво разъясняют несознательным и отсталым дикарям, что капитализм отныне единственно правильное и верное учение, что нет бога, кроме Капитала, и пулемёт пророк его…

Вертится, вертится маховик Истории, ходуном ходят тяжёлые поршни, летают шатуны… Сотни выдающихся умов заняты вылизыванием Её Величества Паровой Машины и её бесчисленных потомков-станков. Создаются механика и термодинамика, другие науки… Так что прогресс идёт не только количественно, но и качественно — вглубь. Человечество познаёт мир, в котором живёт. И не только окружающий мир — человек начал познавать законы общества, в котором жил…

…Они появились у людей гораздо раньше, чем у ангелов, эти Ложные пророки, в самом начале разбега. Разумеется, ими двигали благородные чувства. Действительно, вид измождённых детей и женщин, гробящих свою жизнь на фабриках по двенадцать часов в день, способен был тронуть даже чёрствое сердце. Как будто до этого рабам и крепостным жилось лучше!

На экране двое бородатых, создавших учение о новом мире. Где действительно все равны. Где нет богатых, а есть только бедные.

Пролетариям нечего терять, кроме цепей. Фабрики — рабочим, землю — крестьянам. Всё взять и поделить. Чего проще!

Это была страшная угроза будущему человечества. Парадокс заключался в том, что сама идея социального равенства и справедливости была очень даже неплоха. Да что там — она была настоящим прозрением будущего. Но в тогдашних условиях это была заведомо утопическая идея, исполнение которой в реальности привела бы Европу к краху. Для такого устройства общества паровых машин недостаточно, тут нужны нанороботы.

Новые кадры на экране — красные флаги развеваются над Парижем. Пьяные от счастья, экзальтированные лица. Весна! Свобода! Да здравствует Парижская Коммуна!

А вот уже первые акты экспроприации — возле какой-то булочной толпится народ. Идёт раздача хлеба бедным парижанам, гаврошам и апашам. И всё ведь верно вроде, нельзя допустить, чтобы люди умирали с голоду. Представители новой власти щедры и справедливы — булочнику тоже дают пару буханок. Как всем, по справедливости. Хлопают по плечу — не унывай, папаша! Впереди нас ждёт светлое будущее! И никому невдомёк, что больше в этой булочной никто не разживётся ни коркой, ни крошкой, потому что разорённый булочник не сможет выпекать хлеб.

Это была первая попытка практически реализовать утопические идеи бородатых. К счастью для парижан и всей Франции, та попытка была насильственно прервана.

На экране кадры уличных боёв в Париже. Его величество Капитал бросил против коммунаров отборные войска. Грохочут пушки версальцев, в упор расстреливая баррикады. Коммунары сражаются героически, но силы неравны. И вот уже последних уцелевших ставят к стенке на кладбище Пёр-Лашез. Я вижу на экране их прекрасные, одухотворённые лица. Смерть не страшна! Да здравствует Коммуна! Да здравствует пролетарская революция!

И невдомёк им, что умирают они за ложную идею, такую вроде бы справедливую и логичную. Если бы те коммунары могли заглянуть в Россию 1937 года и увидеть, во что выльется в реальности великое учение, они все как один пошли бы служить в жандармы.

Европа устояла. К тому же прогресс уже начал давать свои плоды, и чем дальше, тем больше. И пролетариям уже было что терять, кроме виртуальных цепей — маленький домик в пригороде, клетчатый костюм-тройка, мельхиоровый столовый сервиз — да мало ли… Работать надо, зашибать деньгу, и всё у тебя будет. А вот сына выучить в университете — так и вовсе от денег отбоя не будет…

Но тут на человечество свалилась новая беда — Первая мировая война.

Один из тех двоих, бородатых пророков, как-то очень точно подметил, что на Земле прогресс напоминает людоедского божка, пьющего нектар из черепов убитых. Он знал, что говорил, бородатый.