Продолжение «Тысячи и одной ночи»

Для этого многочисленного общества был приготовлен роскошный пир. Джафар сел за великолепный стол между Абдальмаликом и Шебибом. Перед этим он представил юного Хазада верному Альмукадану и велел тому не отпускать сына Шебиба от себя ни на шаг и окружить его всяческими заботами.

Громкая музыка военного оркестра приглашала гостей насладиться обильным угощением, а отряд зоранов во главе с одним из военачальников направился к Куббат ан-Насру, дабы под куполом его от имени великого визиря поместить лампаду, самую прекрасную из всех, что когда-либо зажигали выдающиеся гости Шебиба в знак своей признательности, но, разумеется, лампада эта уступала той, что в свое время повелел зажечь Харун ар-Рашид.

Со склона Куббат-Нафс-иль-Сафира, расположенного на пути в Багдад, было видно всё, что делается на вершине купола Куббат ан-Насра. Зораны объяснили людям царя Дамаска, которые находились среди них, смысл происходящего.

Те докладывали обо всем, что видели и слышали, своему господину, чья зависть и ненависть к Шебибу вспыхнули с новой силой. С сердцем, переполненным недобрыми предчувствиями, царь оставил Джафара и возвратился в город вместе со своими приближенными. Во дворце он всех отослал и удалился в свои покои, чтобы в одиночестве поразмыслить над тем, как погубить человека, завоевавшего такую славу и почет, которые ему, царю, и не снились, несмотря на блеск и могущество трона.

В лагере на Куббат-Нафс-иль-Сафире вся ночь прошла в приготовлениях к походу. Прекрасная Негемет спала в своем паланкине под охраной евнухов, так как ее шатер должны были разобрать еще до зари. Альмукадан привел туда и того евнуха, что предназначался Зобеиде, то есть Зизиале. Юного Хазада разместили там, где он мог поспать, и только Шебиб оставался неотлучно при Джафаре и во всем ему помогал.

Наконец солнце вышло из своих восточных ворот, настала пора двум друзьям расставаться, и невозможно описать сердечность их прощания. И вот Шебиб направился в Дамаск, а Джафар — в Багдад.

Великий визирь торопил свое войско. Ему не терпелось поскорее вернуться на службу к халифу, увидеть семью свою и родной дом. И они шли день и ночь, сделав только одну остановку, чтобы люди и животные смогли подкрепиться.

Через два дня после отъезда пришлось этому маленькому войску дать отдохнуть, чтобы оно могло двигаться дальше. Джафар приказал разбить шатры посреди прекрасной долины у слияния двух ручейков, чьи берега, поросшие деревьями, служили превосходными пастбищами.

Визирь выбрал самое удобное место для шатра своей молодой жены Негемет, к которой он приставил в качестве сопровождающего мнимого евнуха, якобы предназначенного жене халифа.

Джафар окинул взглядом лагерь, убедился, что никто не отстал и приняты все меры, дабы рядом с изобилием царила мудрая бережливость. Потом он вызвал Калила, первого евнуха прекрасной Негемет, и приказал передать, что намерен отобедать у нее, если она позволит. Вместе с этой просьбой Джафар послал Негемет прекрасное кольцо.

Калил исполнил приказание и возвратился от Негемет с поклоном, приглашением и благодарностью за подарок.

Джафар повелел прислужнику увести молодого евнуха в соседний шатер, чтобы тот мог отдохнуть, и опять отправил Калила к Негемет, дабы выразить ей свою признательность и предупредить о скором своем приходе.

Затем Джафар справился у Альмукадана, хорошо ли чувствует себя Хазад, и, получив положительный ответ, полетел как на крыльях туда, где ему впервые удастся побыть наедине со своей возлюбленной.

Негемет сидела на горе подушек. Завидев визиря, она поклонилась ему. Но лицо ее было укрыто покрывалом, как если бы она принимала чужого мужчину.

— Дорогая Негемет, — удивился Джафар, — я уже имел счастье видеть твое лицо, теперь ты моя жена и можешь забыть о законе, который требует прятаться от чужих взглядов.

— Мой господин, — Негемет отвечала голосом ласковым и в то же время более твердым, чем можно было ожидать при ее возрасте и неопытности, — да, по закону ты мой муж, но, когда я поведаю тебе о причинах, которые заставляют меня носить покрывало в твоем присутствии, твои благородство, великодушие и чуткость одобрят мою скромность и сдержанность.

Изумление Джафара возрастало с каждой минутой, и он попросил Негемет поскорее объяснить, в чем дело.

— Великий визирь, — продолжала Негемет, — вообрази, сколь сильны дружеские чувства, которые испытывает к тебе Шебиб, если они заставили его пойти на неслыханную жертву. Он увидел, что ты сгораешь от любви к молодой особе, поливавшей цветы на балконе дворца, напротив которого ты отдыхал. Друг обеспокоился твоим здоровьем и отказался ради тебя от благословенного союза, который заключил три месяца назад. Одним словом, во имя здоровья твоего и счастья Шебиб пожертвовал своим собственным счастьем, потому что я была его любимой женой, и тебе следовало догадаться об этом, ведь ты сидел напротив его дворца.

Джафар остолбенел, любовь в его сердце боролась с дружбой, признательностью и понятиями о чести. Удар был сокрушительным, но визирь быстро оправился. Добродетель взяла верх над страстью.