Проект «Агасфер». Старьевщик

Дежурный караульный офицер, предупрежденный смотрителем о визите родственника, встретил Лопухина со всем возможным почтением, однако Лаврова дальше караульного помещения пропустить категорически отказался. Возмущенный Лопухин тут же написал сестре короткую записку, и пока подчасок с ружьем бегал с этой запиской в личные апартаменты главного смотрителя, демонстративно отказался оставлять Лаврова «на произвол судьбы в караулке» и одному следовать за офицером к зятю.

— Велено пропустить! — доложил вскоре вернувшийся подчасок.

И только тогда дежурный офицер нехотя отворил перед посетителями калитку, за которой помощник дежурного ожидал гостей, чтобы проводить их через тюремный двор к господину главному смотрителю.

Шагая через пустой тюремный двор, посетители с любопытством озирались вокруг. Редкие окна в стенах, почти доверху замазанные известкой, были вдобавок прикрыты тяжелыми решетками. Возле дверей, ведущих в отделения, стояли попарно часовые. Кое-где у стен были видны небольшие загородки с хилыми растениями. Лишь два предмета нарушали суровую и убогую гармонию замка — столб посреди двора с громадным ящиком на вершине — голубятней, да еще один столб, пониже, к перекладине которого на верхушке был привязан колокол.

Подведя посетителей к двери с табличкой «Тюремная канцелярия», офицер распахнул ее и крикнул:

— Посетители к господину главному смотрителю!

Сидевшие за столами чиновники в форме Главного тюремного управления дружно вскочили и склонились в поклоне. А по лестнице уже спускался сам главный смотритель, титулярный советник Покровский, с кислой улыбкой на бритом лице.

— Ну, здравствуй, здравствуй, зятек! — без особой приязни приветствовал его Лопухин, подавая руку и прикасаясь по-родственному щекой к щеке. — Ты тут, я погляжу, совсем анахоретом стал! Не заедешь никогда запросто, ни сам, ни с сестричкой… Даже не протелефонируешь — неужели в твоей «богадельне» телефона нет?

— Телефонный аппарат имеется, однако сами должны понимать, Александр Алексеевич, что характер подведомственного мне заведения не располагает к пустопорожним разговорам.

— В общем, сам в тюрьме с отребьем всяким заперся, и сестру мою в заключении держишь, зятек, — без особых церемоний прервал зятя Лопухин. — Только и разницы, что подопечные твои грешные не по своей воле здесь отсиживают, а ты добровольно!

Писари за столами, продолжая стоять, тихо захихикали, но, заметив грозный взгляд смотрителя, примолкли.

— А где же Зиночка? Здорова ли? Почему старшего брата не встречает? Или ты ее, зятек, в камере держишь, а?

— Я попросил бы вас, Алексей Александрович, в присутствии подчиненных мне лиц воздержаться от неуместных и легкомысленных высказываний, — прошипел Покровский.

— А вот и я, Лешенька! — послышался с лестницы певучий женский голосок. — Жива-здорова, как видишь!

— Зиночка! — Лопухин раскрыл объятья, с грустью отмечая, что сестра превратилась из тонкой веселой девицы в грузную матрону. Лицо ее округлилось, некогда веселые глаза были еле видны из-за пухлых щек. — Здравствуй, родная! А я, как видишь, не один! Помнишь ли ты сестру нашей покойной маменьки, Софью Матвеевну? Так вот, это ее сынок-с!

Впрочем, вы никогда и не виделись — он с младых ногтей то в кадетах, то на службе. Видишь, до ротмистра дослужился наш красавец-то! Кстати, зятек, рекомендую: наш кузен, ротмистр Лавров, Владимир Николаевич! Стало быть, и твой родственник!

Покровский и Лавров раскланялись, сестра Зиночка присела в неуклюжем книксене и покраснела при виде красавца-офицера. Лавров, щелкнув со звоном каблуками со шпорами, ловко приложился к ручке новоявленной «родственницы» и тут же произнес дежурный комплимент. Зиночка покраснела еще больше.

— Ну вот, зятек, а ты чуть не оставил родственника за воротами! — усмехнулся Лопухин. — Слава богу, я догадался Зиночке записку черкнуть!

— Прошу ко мне! — Покровский, посторонившись, сделал приглашающий жест.

Лавров галантно предложил даме руку и повел ее наверх, в помещение, отведенное для главного смотрителя Тюремного замка.

Едва подали на стол горячее, дежурный офицер доложил о прибытии комиссии.

— По именному повелению государыни-императрицы, — прошептал он, подавая Покровскому пакет и две визитные карточки. — Прикажете пропустить и дать сопровождающего?

Смотритель слегка побледнел, скомкал салфетку и, не извинившись перед гостями, бросился лично встречать высоких гостей.

Через полчаса он вернулся, рассеянно извинился перед гостями.

— Что там у тебя случилось, зятек? — принялся допытываться Лопухин. — Неужто ты, брат, «нашалил», и кто-то из обиженных пожаловался в высшие инстанции? Дай-ка мне визитки этих гостей — может, кто знакомый?

Дотянувшись, он без спроса вынул из рук зятя визитные карточки.

— О-о, Сергей Эрастович Зволянский! — разыграл он изумление. — Директор Департамента полиции собственной персоной! А это кто? Старший следователь Петербургского окружного суда Медников — ну, этого я не знаю!

— А со Зволянским, стало быть, знаком? — с надеждой спросил Покровский.