— Подполковник Гримм, по данным, полученным мной еще в Петербурге, привез в Берлин для передачи своему куратору в Генштабе армии Германии несколько секретных документов, похищенных им в штабе Варшавского военного округа, а также незаконно скопированные секретные документы, доступа к которым он не имел. А именно: им была привезена «Инструкция командующему войсками по управлению Варшавским военным округом» и «Секретная часть всеподданнейшего отчета командующего войсками за 1883 год»[81]
.— Минуту, господин Агасфер: подполковник Гримм сам перечислил вам вышеупомянутые документы?
— Документы были отняты у него силой.
— И где же они ныне?
— Опасаясь обыска моих личных вещей и багажа — поскольку я ездил в Берлин под чужими документами, — я уничтожил изъятые у Гримма документы.
— Уничтожили, — повторил Топилин. — А ежели теперь арестованный Гримм заявит, что все это — ваша фантазия? И что под громким заголовком и штампом «Секретно!» была подготовленная для врага липа… Что прикажете делать?
— Я могу дословно пересказать вам содержание каждого документа, отобранного у предателя, а вы уж судите — липа это или не липа.
— Вы осмелились ознакомиться с документами весьма ограниченного пользования, господин как вас там…
— Агасфер. Я не только ознакомился, но и помню их наизусть, вместе с цифрами, составляющими государственную тайну!
— Ну, знаете ли…
— Знает, Топилин! Он побольше нашего с тобой знает! — В дверях, посмеиваясь, стоял незаметно подошедший военный министр, генерал-адъютант Куропаткин.
Топилин, вскочив и вытянувшись в струнку, успел, однако, застегнуть все пуговицы на своем мундире.
— Что, Берг, успел на вас ужаса мой следователь нагнать? — продолжая смеяться, Куропаткин прошел в кабинет, пожал руку вскочившему также Агасферу.
— Господин следователь сомневается в подлинности документов, изъятых мной у Гримма в Берлине. И в моем праве заглядывать под обложку этих документов, Алексей Николаевич…
— Ну ты даешь, Топилин! А как же разведчику узнать — то он раздобыл или нет? Я вот, братцы мои, помню, в Турции, уже генерал-майором, был направлен в разведку для сбора данных об укреплениях противника на Босфоре…
И следователь, и Агасфер не раз слышали эту историю, однако выслушали ее вновь с неослабным вниманием[82]
. Дослушав, Агасфер повернулся к следователю:— Устройте мне личную встречу с арестованным, господин следователь! Не думаю, что приведенные мной детали наших встреч с Гриммом позволят ему долго запираться!
— Ну, ладно, не стану вам мешать, — Куропаткин махнул рукой и покинул кабинет, на ходу поинтересовавшись у Агасфера:
— Мы с вами сегодня еще увидимся вечером, или вы прямо с допроса — туда?.. — Он неопределенно махнул рукой.
— Так точно, туда, — кивнул Агасфер.
— Гм! Давно имеете удовольствие личного знакомства с господином военным министром? — словно невзначай поинтересовался Топилин.
— Да нет, не очень… У вас есть еще ко мне вопросы, господин капитан?
— Вопросы? Несколько, с вашего позволения! — С уходом генерал-адъютанта к следователю снова вернулся дар речи. — Что еще вы имеете добавить по данному делу?
— Только то, что копии документов, имевшихся у любовницы Гримма, некоей Серафимы Бергстрем, сопровождавшей его в этой поездке, предназначались для передачи также и австрийской военной разведке. Я вынудил обоих спешно покинуть Берлин и вернуться в Россию.
— У вас, по-видимому, необыкновенный дар убеждения! — не без сарказма обронил Топилин. — Подумать только! Матерый шпион, уличенный нами в передаче немецкой и австрийской разведкам не менее дюжины секретных документов и топографических карт, как пай-мальчик послушался гм… инвалида и бросился вон из Берлина, поджав хвост!
— Ну почему «поджав хвост»? — Агасфер встал, сдернул поясок своей псевдорусской рубашки и сорвал ее с плеч. — Видите? Эту рану оставила мне мадам Бергстрем. Промахнись она на дюйм, и мы бы с вами не беседовали нынче!
Он не торопясь оделся, обошел стол следователя и поднял его вместе со стулом под потолок.
— А это что касается инвалидства, — резюмировал он, ставя стул со следователем на место. — У вас есть еще ко мне вопросы, господин следователь?
Топилин хотел было отчитать нахального конфидента за дерзость, однако, припомнив детали давешнего диалога с военным министром, решил воздержаться. Покашляв, он перетасовал папки на рабочем столе, открыл одну.
— А что с полковником Брюхановским получилось? — спросил он.