Проект «Агасфер». Старьевщик

— Но ведь она стреляла! И в Берлине, и в Петербурге! Архипова подстрелила, между прочим! Ладно, тут мы сзаконничками общего языка не найдем, вижу… Тогда расскажу о составе Разведывательного отделения. Начальником, слава Господу, Лаврова утвердили. Шестеро наблюдательных агентов и седьмой старший, начальник. Девять внутренних агентов для внедрения, агент-почтальон, архивариус для собирания справок и установления личностей, взятых под наблюдение, да двое почтальонов[91]. Вот и все! Двадцать один человечек! Все прошли высочайшее утверждение!

— Архипов кто? — подозревая недоброе, спросил Агасфер.

— Полковник? Господин полковник — двоюродный плетень нашему забору! Не вошел в состав РО Андрей Андреич!

— Ты что, шутишь?! Человек, который все наше дело сколько лет пробивал — и отодвинут? Погоди, Евстратий, мы ведь сейчас про центральный аппарат говорили? А в округах?

— В округах и при штабах разведывательные отделения пока только планируются.

— Архипов где будет?!

— Я ж тебе сказал, господин Агасфер: пока кандидатура полковника Архипова только в резерве! Во-первых, рана у него не совсем зажила. Во-вторых — сам понимать должен! Не простят Архипову его детища!

— Ты имеешь в виду, что слишком доходным для кого-то было «не замечать» целого сонма шпионов в Петербурге и в России вообще?

— Умен ты не по годам, господин Агасфер! — хмыкнул Медников. — Ты про себя, уважаемый, отчего не спрашиваешь?

— На посыльного либо почтальона не гожусь? — с насмешкой спросил Агасфер.

Медников вздохнул:

— Не гоже, конечно, самое поганое напоследок оставлять, да приходится. Намечен ты, господин Агасфер, как обвиняемый для суда Особого присутствия Правительствующего сената!

— Ого! Это за какие же заслуги такая честь? — хохотнул Агасфер, однако в его смешке слышалась тревога: чувство юмора Медникову было неведомо.

— Первым делом — за Брюхановского, гниду этого! Ты себе не представляешь, господин Агасфер, какие у убиенного тобой паразита связи оказались! И никто из этих начальничков, вплоть до великого князя — ну, ты знаешь, о ком я — не верит в предательство Брюхановского! Ангел, а не человек был, говорят! Ну, а если где и «споткнулся» — так надо было следствие учинять, под суд справедливый отдавать! А не топить в Дунае, как кутенка…

— Здорово…

— Куда как здорово! — Медников залпом выпил бутылку сельтерской, потянулся за другой. — Одно твое слово против мнений действительных и «просто» тайных советников, сенаторов, генералов — много ли весит? Кто, кроме тебя, видел у Брюхановского чертежи какие-то там? Никто!

— Погоди! А инженер, которому он деньги предлагал? А чертежники из штаба, которые всю ночь перечерчивали для него технические чертежи прицельной рамки? Это не свидетели? Я ж все подробно изложил в рапорте!

— Инженер сначала в Стокгольм съехал, потом в Америку, слыхал я, подался. Чертежники? Одного с ножом под лопаткой нашли, другой вовсе исчез без следа, а третий все отрицает! Не было, мол, ничего, понимаешь?! Ты теперь фон Люциуса в свидетели позовешь, что ли?

— А у Гримма заступничков не нашлось?

— Там — другое дело! Во-первых, любовница весь его «архив» следствию выдала. Хранил у нее, дурак, все расписки за суммы, от немцев и австрияков полученные. С пометками — когда и за что получено. А самое главное, я думаю, делиться господин Грижм не любил! А Брюхановский умнее оказался, «прикармливал» кого следовало. Плюс еще одна деталька: Гримм по характеру своей службы с секретной частью штаба был связан. А Гертруда твоя, то бишь Брюхановский — нет!

— Погоди. Давай помолчим, Медников. Подумать хочу!

— Подумай, подумай! Будешь мыслить — не забудь о медвежьей услуге, которую тебе нынешний военный министр оказал! Нашел время справедливость восстанавливать, имя гвардейского прапорщика фон Берга обелять! Вот «обелил так обелил»! Тут же все пошло-поехало… «Погодите, это какой Берг? Который чуть переговоры с японцами не сорвал, японского дипломата убил, присягу нарушил, в бега подался?! Который до сей поры в розыске, санкционированном лично покойным государем Александром II числится?!» А ну подать Берга сюда для пояснений!»

— Погоди, помолчи! — повторил Агасфер. — Я сигару закурю… Знаю, ты не переносишь.

Медников кивнул, вышел в коридор.

Агасфер закурил, вытянул ноги, подложил под шею диванную подушку и прикрыл глаза.

Первое — с Медниковым разобраться надо. Друзьями они стать не успели, пуд соли съесть не съели — тут Евстратий перегнул. Разные они люди — потомственный дворянин и мужик. Но мужик не из простых — из умных. Карабкаться наверх умеет, и в удовольствие ему это. Внешний вид, одежда поменялись, говорить по-иному стал. Раньше по-простому изъяснялся, мужицкие словечки через одно вставлял. Маскировался под простого, недалекого. Зачем? Дань профессии топтуна, сейчас это ему не нужно.