Проект «Агасфер». Старьевщик

— А-а, эти… Ну, если коротко, то Лопухин обзавелся собственным разведывательным отделением в лице Манасевича-Мануйлова. Этот типус и раньше был при Департаменте, числился в заграничной, или парижской охранке. С помощью французских спецслужб наблюдал за деятелями политической эмиграции. Я его плохо знаю, но слышал, что это матерый аферист и ловкач! Деньги выгребал из департаментского бюджета с большим усердием. Зволянский несколько раз пытался от него избавиться, но у Мануйлова крепкие связи. А теперь сей аферист почуял дополнительную поживу, и задурил Лопухину голову созданием собственного «Специального отделения по розыску о международном шпионстве». Ни штатного расписания, ни своего устава, ни четко разработанных правил… В общем, будут только путаться под ногами и перехватывать лакомые кусочки, как надеется Майнуйлов. Кстати, контр-адмирал Вирениус из Главного морского штаба также оставил за собой право напрямую работать с морскими атташе. МИД через своих дипломатов кое-какие интересные сведения по-прежнему добывает. Правда, «делиться» не хочет. Вот кто имелся в виду под арендаторами, Берг. Спокойной ночи!

Однако выспаться Агасферу нынче было не суждено. Ворочаясь в постели, он невольно суммировал в голове то, что когда-то слышал или читал в документах Департамента полиции о Мануйлове.

Ваня Манасевич родился в семье еврея-чиновника, сосланного в Сибирь за подделку акцизных бандеролей и вскоре там умершего. Шустрого семилетнего мальчонку усыновил богатый сибирский купец Мануйлов, отправил его в Петербург, где тот закончил реальное училище, принял лютеранство и начал карьеру в департаменте духовных дел.

Припомнил Агасфер и особо секретный донос на Мануйлова, уже в юности подписавшего обязательство верой и правдой служить государю в качестве агента «охранного отделения». В доносе указывалось также на гомосексуальные отношения с влиятельным князем Мещерским, благодаря чему Иван получил долгосрочную командировку в Париж и Рим. Там он вел наблюдение за русскими революционными группами и одновременно подкупал французских газетчиков — для создания положительного имиджа России в Европе. Финансирование подкупа шло из личных фондов Департамента полиции. Причем несколько докладных, направленных в Департамент, неопровержимо свидетельствовали о том, что часть средств «прилипала» к шаловливым ручонкам агента-авантюриста.

Прослышав о создании в России Разведывательного отделения, он примчался в Петербург и предложил себя в качестве его руководителя. А когда не получилось при Зволянском, уговорил-таки нового директора Департамента полиции Лопухина создать собственную полицейскую разведку — ссылаясь при этом на свои многочисленные связи со спецслужбами Европы… Так полиция России и обзавелась организацией по борьбе с иностранным шпионажем…

Его полуразмышления-полудремоту прервали странные шаги в коридоре. Шаги были неровные и чередовались с каким-то постукиванием и шорохами — как будто к комнате пробиралось что-то большое. Между тем часы только что пробили половину шестого утра. Нащупав под подушкой револьвер, Агасфер с некоторой опаской ждал развития событий.

Шаги замерли у его комнаты, после чего дверь скрипнула (Агасфер в свое время нарочно не стал смазывать петли), потом раздался осторожное покашливание, и голос Архипова спросил:

— Мишель, вы не спите?

— Нет-нет, заходите, Андрей Андреевич! — ответил Агасфер и только тогда сообразил, что зайти полковник по идее никак не может: в последнее время он передвигался только с помощью костылей.

Однако Архипов все-таки вошел, припадая на раненую ногу и опираясь при этом на трость.

— Мишель, вы что, волшебник? — вместо приветствия сердито спросил Архипов. — Или мне вся эта чертовщина просто снится? Не далее как вчера вечером я по душевной слабости позволил вам испытать на мне какой-то инквизиторский метод лечения. И что я вижу сегодня?

— И что же вы видите?

— Просыпаюсь от зуда в ране и храпа Кузьмы. Дрыхнет «сиделка» моя, спит сном праведника! Хватаюсь за ногу — рана залеплена какой-то дрянью. Начинаю припоминать ваше «шаманство». Соскребаю — не больно! Ну, почти не больно, — поправился полковник. — Включаю свет, гляжу: рана затянулась, как бывает недели через три-четыре после ранения. Пробую встать — полагая, что все это во сне происходит, — чувствуется боль, но едва-едва! Стало быть, это не сон, Мишель?

— Не сон, — рассмеялся Агасфер. — Признаться, я и сам не ожидал такого эффекта! До моей кровати можете дойти, господин полковник?

— Только с подпоркой! — опираясь на трость, Архипов доковылял до кровати, сел рядом. — М-да, с вами не соскучишься, Мишель

В коридоре опять послышался какой-то шум, голоса — один — чуть визгливый, другой спокойный. Дверь снова распахнулась — на пороге стоял всклокоченный, закутанный в одеяло Кузьма и Лавров.

— Ну вот, Кузьма, твой хозяин! — показал рукой Лавров. — Можешь подойти и пощупать — живой! А ты чего? Представляете, господа, врывается ко мне это пугало, голосит: господина полковника ангелы на небо взяли — исчез! Клянется, что глаз не закрывал!