Проект «Джейн Остен»

А еще тот королевский библиотекарь, Джеймс Стеньер Кларк. Жизнь Джейн Остен была втиснута в весьма узкие рамки — что поразительно, если учесть колоссальность ее будущей славы. Она никогда не стремилась к знакомствам или переписке с другими писателями, и визит в Карлтон-хаус стал для нее ближайшим соприкосновением с историей с большой буквы. Тот визит интригует ее биографов и в то же время вызывает у них досаду, поскольку не сохранилось ни одного письменного свидетельства о том, что она там увидела и как это восприняла, — ни словечка ни о баснословной роскоши дворца, ни о мистере Кларке, чьи письма к ней впоследствии выдали в нем уморительно самодовольное чудовище — натурального мистера Коллинза.

Однажды утром мы с Лиамом, как обычно, отправились на Ханс-плейс, чтобы проведать Генри, и застали Джейн в гостиной одну; на ней было платье, которого я еще не видела. Поскольку я уже успела изучить ее гардероб — он был не так уж обширен, — это бросилось мне в глаза.

— О! — произнесла она. — Это вы.

— Вы ожидаете кого-то более солидного? — спросил Лиам с притворной опаской, сделав акцент на последнем слове, а затем поцеловал ей руку.

Несмотря на то что игривые пикировки уже стали для них привычным делом, меня по-прежнему это забавляло. Уверенность, с которой держался Лиам, служила доказательством тому, что актер он умелый, но что при этом чувствовала Джейн? Вот что было интересно.

— Всего лишь мою племянницу Фанни Найт. Эдвард поехал за ней в Кент, и они вернулись в город еще вчера. Она очень дорога мне, однако солидной ее не назовешь, хоть она и весьма образованна. Но нет, — Джейн перевела взгляд с Лиама на меня и лукаво улыбнулась, — боюсь, вы уже разминулись с самым важным визитером. Мистер Кларк, библиотекарь принца, уехал всего несколько минут назад. — Она сделала паузу. — Человека такого статуса встречаешь редко… К нам, кажется, подъехал экипаж, я не ослышалась?

Лиам подошел к окну.

— Острота вашего слуха поражает. Это мистер Найт и юная леди, они выходят из фаэтона.

С рассказом о визите в королевскую библиотеку пришлось повременить: мы приветствовали Эдварда, и нас представили Фанни, его старшей дочери. Она оказалась светловолосой и румяной — уменьшенной копией Эдварда — и держалась с достоинством, отчего казалось, что она старше своих двадцати двух лет. Ей было пятнадцать, когда ее мать умерла от осложнений во время одиннадцатых по счету родов. Эдвард больше не женился, и Фанни в том юном возрасте фактически стала хозяйкой дома с кучей слуг в подчинении и младшими братьями и сестрами на воспитании. Что оказалось отличной подготовкой к ее последующему браку с сэром Эдвардом Натчбуллом, вдовцом с шестью детьми, которому она родила еще девятерых.

Фанни крепко обняла тетку и сдержанно поздоровалась с нами, но Эдвард был, как всегда, дружелюбен.

— Итак, Джейн, — сказал он, когда мы все расселись, — что же наш принц?

В ее глазах вспыхнуло веселье.

— Сегодня мистер Кларк нанес мне визит, Нед, ты только что с ним разминулся. Я возлагаю на мистера Кларка величайшие надежды! Столько самодовольства, столько напыщенной нелепицы! Большая удача, что я принимала его одна: будь все вы здесь, я бы не сумела сохранить серьезный вид.

— Что же такого уморительного он сказал? — спросила Фанни.

— Дело было не столько в словах, моя дорогая, сколько в его манере их презентовать. Каждое предложение отшлифовано до лапидарного блеска и взвешено, будто золото в ломбарде.

— Джейн, ты вообще хоть раз бывала в ломбарде? — осведомился Эдвард. — Не могу себе такого вообразить — разве только ты ведешь куда более беспутную жизнь, чем та, какой нам рисуется твое пребывание в городе с Генри.

— Это все тлетворное влияние мистера Кларка; этот джентльмен перевернул мое вместилище рассудка вверх дном, и метафоры у меня в голове буйствуют, подобно луддитам в Ланкашире.

Атмосфера в комнате вдруг переменилась, и, обернувшись, я увидела, что в дверях стоит Кассандра.

— Ага, — произнесла она, окинув нас взглядом и уперев его в Лиама. — Доктор Рейвенсвуд, вы и правда здесь. Генри уповал на это. Подниметесь к нему? — Сказано это было без теплоты в голосе, но хотя бы вежливо. Меня она поприветствовала коротким кивком.

Лиам тут же встал.

— Я пришел сюда с одним лишь этим намереньем, мадам. Проводите меня к нему.

— Я думаю, дорога в его комнату вам уже хорошо знакома. Положусь на ваши способности к навигации, — сказала Кассандра, двусмысленно улыбнувшись, и села в кресло, которое он прежде занимал.

Лиам поклонился и зашагал к лестнице, покуда я пыталась решить, воспринимать эту фамильярность как оскорбление или как знак того, что ее отношение к нам улучшилось. В последнее время Лиам виделся с Кассандрой чаще, чем я, поскольку оба они постоянно заходили к Генри. Судя по тому, что он вчера о ней рассказывал, ее враждебность начала сходить на нет.

Внезапно я осознала, что Кассандра обращается ко мне — тем же относительно мирным тоном, каким ранее она обратилась к Лиаму: