Проект «Джейн Остен»

— Мисс Рейвенсвуд, простите мне такую вольность. — Пухлая женщина с усталыми глазами и в кружевном чепце отложила шитье, поднялась из кресла у окна и, подойдя, протянула мне руки в знак приветствия. — Мне не терпелось познакомиться с вами, а за ужином будет слишком людно. Невозможно передать, сколько радости вызывает появление новых людей в маленькой деревне, да еще и зимой. Не говоря уже о том, что я и сама засиделась дома.

— Вижу, у вас появился собственный новый человек, мадам. Мои поздравления.

Миссис Остен с улыбкой приложила палец к губам и подвела меня к месту, где прежде сидела. Там в маленькой корзине рядом с креслом лежал спящий младенец максимум пары недель от роду, спеленатый туго, словно куколка.

— Герберт-Грей, — представила она его. — По-моему, он само совершенство, но я, вероятно, необъективна.

— Он прекрасен.

Мы сели по обе стороны корзинки, и я склонилась над ним. Миссис Фрэнк Остен, подобно миссис Тилсон, была невероятно плодовита — как и многие в ту эпоху; к своему тридцати одному году она состояла в браке уже девять лет, а Герберт-Грей был ее шестым ребенком; ей предстояло родить еще пятерых и умереть вскоре после появления на свет одиннадцатого ребенка, в 1823 году. Это поражало воображение.

— Разве может быть что-то чудеснее? Этот запах малыша, эти прелестные ушки! — Я поняла, что кратчайший путь к ее расположению лежит через обсуждение детей. — Но как же вы себя чувствуете, мадам? Столько раз разрешаться от бремени должно быть нелегко.

Я коснулась бугорка на плече (который уже почти не прощупывался) в том месте, где мне ввели гормональный имплант, и подумала о том, что возможность не беспокоиться о нежелательной беременности — это не просто гарантия безопасности и удобства, это непреодолимый барьер между мной и женщинами 1815 года. От этого осознания мне стало грустно, несмотря на то что у самой меня не было ни малейшего желания заводить детей.

— Лучше некуда, благодарю вас. Я замечательно себя чувствую. Дело уже привычное.

— Есть ли у вас кормилица, или… — Я запнулась, думая, как бы поделикатнее выразиться. — В Вест-Индии это принято… Но какова традиция нынче в Англии? Мне ужасно интересно.

Она распахнула глаза, но ответила без промедления:

— Разумеется. Я кормлю его сама. Во времена наших родителей все было иначе, но передать свою дорогую кровиночку какой-то чужой… женщине с неведомо каким нравом… это немыслимо. — Она пристально посмотрела на меня. — Но мне не следует обсуждать подобное с незамужней леди, мисс Рейвенсвуд. Простите меня.

— Но ведь я сама подняла эту тему, мадам. Стало быть, это вы должны меня простить.

— Но, возможно, вы и сами вскоре выйдете замуж, — мечтательно добавила миссис Фрэнк Остен, и я метнула в нее пытливый взгляд, гадая, было это просто добрым пожеланием или она о чем-то прознала.

Неужели Генри настолько болтлив? Или это его сестра? До чего же неловко будет, когда я в конце концов отвечу ему отказом. Я мысленно вернулась к идее долгой помолвки. Вчера я планировала всерьез обсудить ее с Лиамом: как все провернуть, если мы все-таки решимся на этот вариант, и какие возможности подобраться поближе к сестрам и сделать то, ради чего мы сюда явились, это нам откроет. Но наш разговор быстро свернул совсем не туда, куда следовало бы. Я перебрала в уме всю цепочку событий и снова подумала, что дело, возможно, было в чувственной ревности — Лиам ревновал меня к Генри. Но ведь это же невозможно. Вчера вечером я сама домогалась его, и… Хватит мне об этом думать.

— Стало быть, вы выросли на островах? Капитан Остен говорит, что это красивейшие земли, но нравы там варварские.

— Он прав, — сказала я, и мы завели беседу о Ямайке.

В гостиной я узнала, что Лиам после обеда нанес визит Кассандре и успел познакомиться с Мартой Ллойд и миссис Остен; он представил их мне с плохо скрываемым торжеством. Выяснилось, что Джейн во время нашего последнего визита на Ханс-плейс передала ему письмо для Кассандры и он прогулялся до ее коттеджа, хоть и знал, что тем же вечером встретится с ней за ужином. То, что между часом его прибытия в Чотон и визитом к ней прошло совсем немного времени, и то, что он оказал ей такую честь, несмотря на снегопад и разницу в статусе между состоятельным джентльменом и малоимущей старой девой, — все это было проявлением чрезвычайной почтительности и весьма в духе мистера Найтли[34].

— Почему ты не сказал, что собираешься туда, Уильям? — возмутилась я с притворным негодованием, которое вовсе не было притворным. — Я бы с большой радостью присоединилась к тебе. — То, что я осталась дома, характеризовало меня — на контрасте с ним — сухой, ленивой и равнодушной по отношению к людям, расположения которых мне следовало добиваться.

— Эта мысль посетила меня лишь после обеда, и я не знал, как найти тебя в этом необъятном доме, — сказал он, насмешив Марту Ллойд.

Глаза у нее были темные и выразительные; они смерили меня проницательным взглядом из-под кружевного чепца старой девы.

— А служанку с запиской, разумеется, послать было некому, — парировала я.