Проект «Феникс»

— Жертву пытали как минимум два часа — это когда выжигались буквы, икс- и игрек-хромосомы, — а потом выпустили из нее всю кровь. Тернэ умер не сразу, несколько секунд еще прожил. Остальное — медицинские детали, которые нам мало что дают. В общем, ночь получилась лучше некуда. Да здравствует полиция!

Парня, кажется, впечатлило увиденное. Шарко положил Жаку руку на плечо, легонько встряхнул. Они двинулись к типичному зданию эпохи барона Османа, отделенному от улицы невысокой оградой и красивым цветущим садом. В XIV округе собралось много медицинских учреждений, где занимались душевнобольными, в том числе и главное из них — клиника Святой Анны.

— А какие новости насчет книжки Тернэ?

— Несколько экспертов-биологов просидели над ней всю ночь и кое-что уже могут сказать. Но говорят, что там сплошная статистика, математика и евгеника. Во всяком случае, на сегодняшний день они не заметили больше ничего интересного. Правда, в книжке почти двести страниц и, думаю, надо больше времени, чтобы ее как следует изучить. Ну а главное — они же не знают, что искать!

— Евгеника, говоришь? А вокруг математические формулы?

— Завлабораторией сказал, что мы можем сами ее прочесть, если нам нужно больше информации. И был зол.

— Если нам нужно больше информации? Тернэ перед смертью указал именно на эту книжку — еще бы нам не хотеть максимума информации о ней!

Человека, который принял полицейских, звали Венсан Одебер. Он представился директором интерната, в котором содержались четырнадцать взрослых пациентов с тяжелой формой аутизма, то есть не способных себя обслуживать. Даниэля Мюлье, сказал врач, учитывая состояние психики юноши, несколько часов назад привезли сюда и поместили в прежнюю палату. Нет никаких сомнений в том, что Даниэль не виновен в убийстве Стефана Тернэ: по словам директора интерната, все четырнадцать его подопечных всего два дня назад вернулись из Бретани после недельных каникул в специализированном центре, стало быть, в то время, когда было совершено преступление, Мюлье в Париже отсутствовал.

Венсан Одебер кивнул в сторону одного из окон первого этажа:

— Окно комнаты Даниэля выходит во двор, и однажды ему уже случалось сбежать. Но это было два или три года тому назад.

— А что его побудило сбежать на этот раз, как вы думаете?

— Видите ли, Стефан Тернэ пообещал Даниэлю зайти за ним и взять с собой на конференцию по ДНК. Зайти он должен был вчера, а знакомы они были много лет и виделись раз или два в месяц. Даниэль всегда очень ждал этих свиданий, и он знал, что доктор всегда выполняет то, что пообещал. Но на этот раз… — Одебер помолчал, — Даниэль разволновался и, чтобы успокоиться, стал считать, сколько зерен в килограммовом пакете риса. В таких случаях подсчет рисовых зерен для него лучшее лекарство: он запирается у себя в комнате, и мы оставляем его в покое, пока он не доведет свой ритуал до конца — как правило, на это уходит часа четыре. Впрочем, ничего лучшего тут не придумаешь.

— То есть вы не заметили, что ночью он исчез?

Директор интерната сунул руки в карманы, позвенел связкой ключей, вздохнул.

— Понимаете, у нас же тут не тюрьма, нет никаких ночных обходов, никто без особой необходимости не врывается неожиданно в комнаты пациентов. Даниэль выпрыгнул в окно, перелез через ограду и оказался на улице. Дорогу он знал, поскольку не раз бывал в гостях у Тернэ.

— Есть ли надежда, что Даниэль поговорит с нами, расскажет, что видел или слышал? Может ли он рассказать, что его связывало с Тернэ?

— Абсолютно никакой надежды. Он не говорит, он не пишет ничего, кроме последовательностей букв или цифр. Еще он умеет решать математические примеры. Вот и весь его язык. Он не понимает, что чувствует сам, еще меньше — что чувствуют другие люди. Потому-то так и трудно проникнуть сквозь стену, которой окружает себя аутист. Однако Тернэ это удалось. Ему удавалось даже каким-то способом общаться с Даниэлем. Посредством математики.

— А что за форма аутизма у Даниэля?

— Одна из самых тяжелых. Мне не хотелось бы заваливать вас медицинскими подробностями, но если в общем виде, то можно сказать, что он абсолютно не способен к речевой коммуникации, что у него серьезная задержка умственного развития и что он совершенно отстранен от внешнего мира. Парадоксально, но, несмотря на такое тяжелое расстройство психики, у юноши наблюдается явление, которое называют обычно синдромом саванта. Кроме гениальных способностей ко всему, что связано со статистикой, анализом цифр или букв, у него еще и фантастическая память. Вы даже представить себе не можете масштаба этих талантов! Хотите, покажу вам его комнату? Она была оборудована специально для Даниэля и расскажет о нем больше, чем любые долгие объяснения.