Проект «Феникс»

— А зачем выводить на монитор два генома, если он копирует только один?

Директор интерната ткнул пальцем в то место уже заполненной Даниэлем книги, где буквы были подчеркнуты, перелистнул. Оказалось, что на странице встречается не больше одной-двух подчеркнутых букв.

— Ему мало просто скопировать текст генома. Всякий раз, как он видит разницу между геномом, который выбрал, чтобы переписать, и вторым, он подчеркивает отличающиеся буквы.

— То есть вы хотите сказать, что между двумя разными геномами, а стало быть — между двумя разными личностями генетическая разница так мала? Всего несколько буковок из миллиардов?

— Да, именно это и хочу сказать. Ваша ДНК и ДНК австралийского аборигена, негра, китайца, монгола совпадают на девяносто девять и девять десятых процента, генетически вы куда ближе этим людям, чем близки друг другу два шимпанзе, случайно пойманные в джунглях. Именно поэтому говорят о геноме, а не о геномах человека. В нашем распоряжении только два генома, потому что над расшифровкой генома человека работали параллельно две большие группы ученых. Геномы людей были бы совершенно одинаковы, если бы не крошечные «сбои», из-за которых, к примеру, меняется цвет глаз. Из трех миллиардов оснований — А, Т, Г и Ц, представленных в ДНК любой нашей клетки, только три или четыре миллиона могут заменяться, и вот эти вот новые последовательности как раз и обеспечивают отличия одного индивидуума от другого. Ваша энциклопедия жизни, господин комиссар, почти ничем не отличается от моей или от энциклопедии жизни Даниэля — только подчеркнутые буковки идут там в ином порядке.

Шарко был поражен, но ему стало ужасно жалко молодого человека, у которого впереди вся жизнь, но который тратит ее лишь на копирование страниц, выдаваемых компьютером за секунду.

— А о чем конкретно писал Тернэ в своей книге? Зачем ему понадобилось привлекать к работе Даниэля?

— Сначала предполагалось, что в книге будут только статистические данные. Стефан Тернэ развлекался тем, что рассматривал порядок пресловутых оснований А, Т, Г и Ц, их количество, количество их повторений в длинной цепи ДНК. Даниэль ему помогал… Тернэ говорил о примечательных математических последовательностях и делал вывод, что вся магия природы проявляет себя именно в этих тайных кодах ДНК.

— Ага, вот откуда на обложке его книги «Витрувианский человек»… Совершенство человека, скрытое в ДНК.

— Так-так. Но я, признаться, относился к этим его «открытиям» весьма скептически. Если ищешь что-то в таком огромном количестве цифр и букв, в конце концов непременно это находишь. — Одебер поморщился. — Книга Тернэ могла бы стать просто-напросто «Кодом да Винчи» в генетике, но я думаю, что все это было только прелюдией. На самом деле Тернэ использовал свои подсчеты для того, чтобы отточить, усовершенствовать некоторые идеи евгеники: тут и защита эвтаназии, и оправдание абортов в случае проблем с зародышем, и «выбраковка» стареющего населения — старость он считал вирусом, заражающим планету. Тернэ проповедует… проповедовал чистоту и молодость человечества. По его мнению, некоторые «расы» и некоторые генетические заболевания нарушают идеальное математическое равновесие, которое ему удалось обнаружить в геноме человека с помощью Даниэля. «Чужаки», как он выражался, «самозванцы» не имеют права фигурировать в генотипе, который унаследуют наши потомки. И он использовал Даниэля для того, чтобы… вынести приговор таким, как Даниэль. Мне это кажется просто чудовищным.

Шарко вспомнил, как в косяке рыб гибнут слабые особи, не способные вести себя так же, как остальные. Стало быть, Тернэ хотел перевести принципы естественного отбора на язык генетики и научить им человечество.

— Тем не менее вы разрешали ему видеться с Даниэлем, — заметил комиссар.

— Вначале я попытался прекратить их встречи. Но Даниэль страдал, его состояние ухудшилось, участились припадки. Подарив Даниэлю возможность общения через буквы и цифры, Тернэ принес ему реальную пользу. Думаю даже, что мальчик в глубине души полюбил Тернэ. АДН оказалась ключом от замка, на который Даниэль заперт внутри себя, и Тернэ дал ему этот ключ. Поняв это, я перестал вмешиваться, но — поверьте! — я просто не выносил Тернэ. Хотя сейчас, когда его уже нет в живых, мне грустно: я не знаю, что теперь будет с Даниэлем…

Шарко во все глаза смотрел на Даниэля, который встал, выбросил авторучку в корзину, стоявшую в углу комнаты, вернулся к столу, взял из карандашницы новую… Потом комиссар перевел взгляд на длинные ряды полок с пустыми книгами, которым не суждено заполниться. Может быть, именно в силу полного отсутствия логики в действиях аутиста комиссара осенило:

— А что, Даниэль читал «Ключ к замку»?

— Более того, это, если можно так выразиться, его настольная книга. Он читает ее почти каждый вечер, а закончив — перечитывает. Неустанно.

Шарко и Леваллуа переглянулись, а директор интерната продолжил: