Проект Мантикора

– Финансирование? – Он позволил себе хохотнуть. – Вам ли не знать, что оно из себя представляет. Финансирование – это круги на воде, чем дальше от брошенного камня, тем меньше возмущение волн! Чем выше люди в иерархии, тем меньше знаний в их головах, но зато шире карман, это туда на верхние уровни приходит финансирование, а до нас добирается лишь его эхо! Практически все расходы по УИИ я принимал на свой карман! Думаете я не просил? Не писал заявления? Я устал от бумажных подношений, я хочу заниматься наукой, а не собиранием правильных наборов печатей и подписей! Это место задумывалось, как инкубатор прогресса, а всё увязло в бюрократической грязи! Мне нужен этот грант, я не позволю своему изобретению не состояться по вине каких-нибудь идиотов из администрации! Эти люди просто не могут понять меня, для них я просто старик с профессорским званием, которому давно пора на пенсию.

Распалённый Скуратович тоже покинул своё кресло, так они и стояли по обе стороны от стола, не понимающие друг друга и разделённые баррикадой взглядов и устремлений.

Эрза услышал достаточно, он пока не представлял, что напишет в отчёте, какие слова скажет своим руководителям, как объяснит смерть Сапожина? Детектив терялся в догадках о дальнейшем развитии событий.

Впервые со времени их встречи халат профессора открыл нагрудный карман рубашки и явил взору детектива приколотый на булавку значок. Эрза не удивился, заметив на нём улитку, сидящую поверх летящей ракеты. Из сопла двигателя вылетала струя газа и образовывала слово «ПРОГРЕСС». Очевидно, в этом заведении люди испытывали определённый интерес по отношению к улиткам.

Ощущая начинающуюся головную боль, детектив стал молча собирать принесённые фотографии и баночку с элементной стружкой. Он засовывал их в конверт и мечтал о том моменте, когда сможет выйти на прохладную улицу.

– Я не могу вас просить, но вынужден напомнить о ваших же словах, произнесённых в самом начале нашего разговора. – Профессор успел немного успокоиться, из его голоса исчез былой напор. – Сделка на честном слове, чтобы скорее отправить дело в архив. Я не планирую распространяться о смерти Сапожина.

Генрик неопределённо кивнул и забрал своё пальто. Конкретно ему ещё придётся заняться смертью Антуана и представляться она будет не самым приятным делом. На периферии сознания детектива проскочила подлая мыслишка: интересно, в данный момент профессор больше переживает из-за того, что его могут обвинить в причастности к смерти, или из-за того, что его драгоценные исследования могут стать достоянием общественности раньше назначенного срока?

Возле двери Генрик остановился и обернулся. Скуратович стоял всё в той же настороженной позе возле своего кресла, Эрза хорошо видел приколотый к груди значок.

– Улитка – странный символ прогресса. Не находите? – Напоследок спросил он, прежде чем выйти из кабинета.

– Самый правдоподобный. – Проговорил профессор удаляющейся спине детектива.

Влиятельный человек

Человек с усталым лицом и седеющими волосами ворвался в здание городской больницы, он чуть не врезался в проезжавшую мимо инвалидную коляску, но едва заметил её. Это был Эрза Генрик, жизнь которого успела совершить неприятный оборот. Широкими шагами, почти бегом он приблизился к стойке регистрации, за которой работала медсестра в белой униформе. Он назвал себя, и в её глазах промелькнуло сочувствие и настоящая печаль.

– Она в пятой палате шестого этажа. – Ответила она ему, даже не заглядывая в списки пациентов. Женщина поступила к ним совсем недавно.

Эрза двинулся в сторону лифта – его ноги слишком дрожали, чтобы он мог воспользоваться лестницей. Кабинка лифта медленно везла его на верх, и ему одновременно хотелось и ускорить её, и замедлить. Он боялся остановки на шестом этаже. Всего пять часов назад он вышел из кабинета профессора, в тот момент ему казалось, что его жизнь наполнилась трудностями, каким же глупцом он тогда был, ведь потребовался всего лишь крохотный кусочек времени, чтобы он изменил своё мнение по этому вопросу. Новые организмы, совершенные технологии, химические ожоги – всё это ушло из его головы, когда зазвонил телефон, и голос на другом конце сообщил, что его жена попала в аварию.

Если бы он не был раздавлен случившимся, если бы не позволил апатии навалиться на его плечи, то ещё у стойки регистрации сумел бы сообразить, что шестой этаж в больнице отводился богатым пациентам, но эта мысль придёт к нему позже.

Лифт остановился, замер в ожидании и потом с пугающей медлительностью начал раскрывать свои створки. Генрик не стал дожидаться их полного раскрытия, нетерпение и сильнейшее переживание толкало его вперёд, он выскочил из кабины в расширяющуюся щель.