Проект «Немезида»

– Мы как раз ожидали прибытия его адвоката, – с самым серьезным видом объявил Итан. – Он обвиняется в нарушении общественного порядка, но мы же не какие-нибудь чудовища. Он имеет право на защиту.

Мне захотелось его придушить.

– Я не адвокат. А это – не суд. И уж, конечно, ты – не судья. Так что перестань валять дурака и отпусти его. Сейчас же.

– Ну, общественный защитник, как ни назови. Сути это не меняет. – Итан откашлялся. – Томас Руссо обвиняется в том, что самовольно оставил свой отряд и уклонялся от общественных работ. Кроме того, вероятно, это он нарисовал меня на окне банка, а это является актом вандализма.

Глаза Гвоздя полыхнули ненавистью.

– Естественно, это я нарисовал тебя, дебил.

– Замечательно! Чистосердечное признание. Как вы думаете, ребята, он представил меня на рисунке с хорошей стороны?

Послышались сдержанные смешки. Я посмотрела на Итана. Иронизирует над собой. Играет толпой. Контролирует ход событий. Сильный. Настойчивый. Самодовольный. Грозный.

Устраивает судилище над моим лучшим другом.

Гвоздь ткнул пальцем в Итана. Его бешеный нрав вырвался далеко за пределы здравого смысла.

– Не смей диктовать, что мне делать! Я на тебя не работаю и не стану собирать тебе хворост, как какой-нибудь кабальный раб. Сам себе палок найдешь.

У Итана дернулась щека, и он машинально провел по ней ладонью. Гвоздь попытался вскочить, но Майк и Тоби надежно удерживали его. Пауза затянулась, в звенящей тишине стало тяжело дышать. Мне следовало вмешаться, и поскорее.

– Итан… – начала я, но он перебил меня, обращаясь к толпе.

– Если мы не будем работать вместе, как единый отлаженный организм, у нас ничего не получится. Следовательно, невыполнение задания является преступлением и подлежит наказанию.

Губы Гвоздя скривились в презрительной усмешке, и он расхохотался, как безумный.

– Я не обязан исполнять твои задания, мудак. Я имею право делать, что хочу. Все мы имеем такое право. А эта твоя игра – идиотская фикция, и мне надоело играть в детские игры. Если остальные желают оставаться у тебя мальчиками и девочками на побегушках, это их дело. С меня хватит.

Итан покачал головой и принялся растолковывать, словно ребенку:

– Здесь нет никакого «хватит». И не будет до тех пор, пока мы не выясним, что случилось на площади, куда все исчезли, и что происходит за пределами долины. Возможно, мы заперты в ловушке надолго. Следовательно, не может быть никого, кто слоняется сам по себе, хватает и тащит к себе все, что захочет, вместо того, чтобы делиться со всеми по-честному.

– Это ты «хватаешь все, что захочешь», – громко возразила я. – Сначала продуктовый магазин заграбастал, а теперь пытаешься и остальные предметы первой необходимости захапать. Если кто-то тут не делится «со всеми по-честному», то это ты!

– Нормирование – это не кража, все для всех будет поделено поровну. Но самый крупный продуктовый объект я не могу оставить без охраны, нельзя допустить, чтобы каждый мог прийти в супермаркет и взять что угодно.

Гвоздь фыркнул.

– Ты ведешь себя так, будто это твой супермаркет, а не твоего отца. Ну ты и гад!

Я поспешно вмешалась:

– У Гвоздя здорово расшалились нервы из-за того, что эти парни схватили его прямо на улице. Любой на его месте реагировал бы так же. – Я проглотила подступившую к горлу желчь и заставила себя продолжать. – Мы согласны на твое руководство, потому что действительно лучше будет выживать и трудиться всем вместе. Гвоздь тоже согласен с этим, просто сейчас он слишком взвинчен, чтобы признать это.

Гвоздь обиженно взглянул на меня, но я смотрела только на Итана.

Он, казалось, обдумывал мои слова.

– Ладно, уговор такой. Я забуду про это дурацкое граффити, но Гвоздь должен смыть его сам. После чего он два дня просидит под арестом у Уотсона за то, что подвел свой отряд. На хлебе и воде. Пусть подумает о том, хочет ли он на самом деле играть в команде.

Гвоздь вновь рванулся, чтобы встать.

– Да ни за что на свете! Ты не можешь со мной так поступить!

Мысли неслись вскачь. Итан не шутил. Я знала, что он уже взял под свой контроль офис шерифа с двумя тюремными камерами. Если он захочет, то и действительно запрет туда Гвоздя, и ничто ему не помешает.

Ноа неловко присел на скамью. Ропот и перешептывания нарастали по мере того, как народ осознавал, что приговор Итана не шутка, а значит, никто не застрахован от подобного.

– Итан, пожалуйста… – Я унизилась до того, чтобы умолять. До того, чтобы участвовать в этом гнусном шоу. – Это слишком сурово для первого раза. Никто же не знал, что вы уже выработали систему мер пресечения.

– Это следует назвать политикой сдерживания и устрашения, Мелинда. – Итан бросил быстрый взгляд на Деррика с Сарой. – Мы должны показать всем конкретный пример. С Гвоздем все будет в порядке, если сейчас он заткнется и спокойно примет вынесенный приговор. – Он снисходительно взглянул на Гвоздя. – Ну, так как, Томас? Будешь хорошим мальчиком?