Проект Новороссия. История русской окраины

Причем массовое применение тракторов и другой сельскохозяйственной техники давало первоначально весьма низкий эффект. Множество машин простаивало и разворовывалось из-за отсутствия технических условий их обслуживания, технических специалистов, повсеместной бесхозяйственности и безответственности, порожденной коллективизацией. Яркий пример нарушения технологии при применении тракторов приводит докладная руководителя ГПУ Украины Балицкого по Полесью.

Балицкий обращал внимание на тот факт, что при объединении небольших обрабатываемых участков в один с целью распашки тракторами, была уничтожена мелкая ирригация. В результате, значительные площади оказались заболочены и вообще непригодны к обработке. Трактора просто вязли в чрезмерно увлажненной почве. Неудивительно, что шеф тайной полиции советовал восстановить прежнюю технологию. Но теперь это было невозможно из-за уничтожения главного — социально-экономической структуры семейных хозяйств земледельцев, которые своим упорным трудом только и могли поддерживать мелкую ирригацию в условиях естественного переувлажнения.

Коллективизация породила страшную апатию земледельцев, вскрыв фундаментальный порок коммунистического глобального проекта, который в конечном итоге привел к его крушению и породил тяжелейшие последствия уже в первые годы коллективизации. Нарастающие проблемы с продовольствием в условиях его широкого экспорта и стремительного роста промышленного городского населения уже в 1931 г. привели к спорадическому возникновению голода на Украине. Вместе с тем, в 1931–1932 гг. было заготовлено 400 млн. пудов зерна при урожае значительно более худшем, чем в 1930 г. Причем заготовки продолжались практически до середины 1932 г.

При этом экспорт зерна оставался очень высоким не только в 1931 г., но и в еще более тяжелом в продовольственном отношении 1932 г. и даже 1933 г. В буквальном смысле экспорт машин и оборудования пожирал сотни тысяч и даже миллионы жизней самих производителей зерна, которое у них жесточайшим образом изымалось.

Однако даже при огромных объемах экспорта СССР к середине 1932 г. оказался должен большие суммы западным фирмам, поставлявшим промышленное оборудование. Причем кредиты под закупки оборудования имели краткосрочный характер, а значит, подлежали немедленному погашению. Так, под гарантию германского правительства в 1931 г. были открыты новые кредитные линии из Германии для реализации инвестиционных планов в СССР. Но поставку германских инвестиционных товаров нужно было оплачивать. Положение осложнялось тем, что хотя цены на оборудование и станки из-за «Великой депрессии» резко снизились, мировые цены на продовольствие, вывозимое из голодающего СССР, снизились еще более.

В результате, возник даже вторичный рынок непогашенных советских векселей, что означало падение доверия деловых кругов Запада к СССР. Его платежеспособность была исчерпана.

В таких условиях, несмотря на уже явно проявлявшиеся вспышки голода, Сталин и его окружение упорно толкали страну к катастрофе, которая и произошла в конце 1932-го — первой половине 1933 г. Несмотря на плохой урожай, последствия которого чрезвычайно усилились хаосом в управлении сельским хозяйством и откровенным саботажем со стороны широких слоев селян, не видевших смысла в колхозном производстве, продовольствие беспощадно изымалось на протяжении второй половины 1932-го — первой половины 1933 г. В результате, вероятно, около 3 млн. человек, в основном селян, умерло от голода на Украине.

Тема голодомора 1932–1933 гг. в последние годы приобрела на Украине крайне политизированный, даже спекулятивный характер. Националистические элиты стремятся всеми правдами и неправдами убедить не только население Украины, но и все мировое сообщество в том, что голодомор был спланированным геноцидом именно украинского народа.

Но как мы видим, это не был и не мог быть геноцид именно украинского народа, как это пытаются доказать националистические историки. Коллективизация и голодомор были явлениями, охватившими весь СССР. Так что голодомор следует определить как социоцид, так как от него пострадали не определенные народы и нации, а конкретные социальные слои. Прежде всего, превращенные в колхозников селяне и единоличники, большое число которых сохранялось на Правобережье и, особенно, на украинском Полесье. К такому же выводу склоняются многие зарубежные историки, в последние годы даже Роберт Конквест, написавший в 80-е гг. «Жниву скорби»— первое глубокое исследование голодомора.

Так, на этнически смешанных территориях Харьковшины, Донбасса, Николаевщины наравне с украинцами гибли от голода русские и греки Приазовья. Та же практика изъятия всех запасов продовольствия осенью 1932-го — зимой 1933 г. проводилась на Средней Волге, например в Саратовской области, в Сибири, на Кубани. Практически те же катастрофические последствия, что и на Украине, имела коллективизация на Нижней Волге. Коллективизация разрушила хозяйства 2 миллионов казахов, едва ли не половина которых просто вымерла.