Проект «Око»

— Все дело в препарате, который сделал меня оператором. Между собой врачи называют его «истинное зрение», но на колбах я видела надпись «EP­22» («и­пи­22»). Все дело в EP, — женщина на мгновение прервалась из­за пронзившей ногу боли при неловком движении, но, видя интерес товарищей, почти сразу же про­дол­жила:

— Насколько я поняла из отрывков разговоров, EP отвечает за стимуляцию нервной системы и активность головного мозга, а еще черт знает за что. Мне пришлось перенести операцию по вживлению имплантата­ретранслятора, вот тут, — женщина коснулась шеи под затылком. — Имплантат усиливает и фокусирует те способности, которые мы получаем в ходе курса инъекций. Но есть и побочный эффект: мозг и нервная система становятся гиперчувствительными к любому типу препаратов, влияющих на нее. Это как если бы я была пороховой бочкой, а доза анестезии — горящей спичкой. Поднеси ее к пороху — и получишь взрыв.

— Так, стоп. Это тебя убьет или что? — спросил Оливер.

— Как мне говорили, да. Фактически убьет, — ответила Мелисса.

— Подожди, — вмешался Мэтт, — в отличие от этого товарища я документацию по вашему этому эксперименту ясновидящих…

— Я не вижу будущее, я мысли читаю, — улыбнулась Мелисса.

— Да черт с ним, ты меня поняла, — продолжил Мэтт, раздраженный тем, что его перебили. — Так вот, там говорилось, что в начале исследований, еще до засухи, в России как раз активно использовались всякие наркотики. Все, от чего можно поймать кайф.

Оливер пошевелил палкой угли в костре.

— Этого я не знаю, но точно могу сказать, что без имплантата я мало для чего пригодна. Он — как антенна, как очки для слабовидящего. В активированном состоянии я вижу на мили вперед, но когда он выключен, с трудом ощупываю поверхности близ себя. Если вы понимаете такую аналогию, — ответила Мелисса.

— Примерно, — сказал Оливер. — То есть обезболивающее колоть тебе противопоказано, — резюмировал он. — Но тогда вопрос. Ты показала, что имплантат находится в шее, у основания черепа, так?

— Да.

— Так как его туда зашили без наркоза?

— На живую.

Мэтт подавился пайком.

— На живую?! Без анестезии?!

— Да, — кивнула Мелисса, — именно так.

Мужчины примолкли и посмотрели на свою спутницу теперь совершенно иначе.

— Тебе вводят что­то, из­за чего ты теряешь контроль над телом, но все чувства остаются на месте, — добавила женщина. — Ощущения от операции? Ну, как сказать… Как побывала в аду.

— Ты хочешь сказать, что реально пережила подобное дерьмо? — спросил Мэтт.

— Как видишь.

— Чушь, — возразил Оливер. — Я видел, как люди, здоровые мужики, умирали на столах полевых госпиталей во время ампутации ноги, если им не вкалывали лошадиную дозу морфия, а тут операция на шее, у основания черепа, там же нервных каналов, или как они там, больше, чем где бы то ни было, как мне кажется.

Мелисса только улыбнулась в ответ.

— Эвляция, — она странно коверкала слово «эволюция», не зная, как оно правильно произносится, — смешная штука. Вы, мужики, сильные и большие, но не способны перенести подобную боль. Именно поэтому корпус операторов состоит на восемьдесят процентов из женщин.

— Специально отбирали? — спросил Мэтт.

— Насколько я знаю — нет. Просто мы выживали чаще. Я слышала, что доктор Ивор, наоборот, отдавал предпочтение мужчинам в ходе отбора, — ответила Мелисса. — Слышала, считал вас, мужиков, более психически стабильными.

Оливер тоже принялся за свой паек, а третий, с единственной имев­шейся у них ложкой, протянул Мелиссе, сидящей справа от него.

— Держи.

— Спасибо.

— Знаешь, — начал Оливер, дуя при этом на горячую массу пайка на конце ножа, — теперь я понимаю, как ты сама себе так ювелирно прострелила ногу.

— Как видишь, — усмехнулась женщина, — недостаточно ювелирно.

— И то правда.

— Так, — перебил их беседу Мэтт, — вернемся к этим вашим операторам.

Старый командир чувствовал, что именно сейчас, когда Мелисса ослаблена жаром и прижиганием ран, они смогут получить от нее максимум информации, поэтому продолжил допрос:

— То есть тебе зашивают эту хрень в шею, и все — ты читаешь мысли и заставляешь людей стрелять себе в голову?

Мелисса поморщилась.

— Все намного сложнее, командор Мэтью, — ответила она. — «Око» (так мы называем модуль) очень сильно зависит от первичных способностей оператора. Я из первой лиги, у меня уровень синхронизации нервной системы с модулем близок к пятидесяти процентам, но есть еще лига высшая.

— Высшая? — удивился Оливер. — Ты же полдюжины солдат контролировала одновременно, даже не видя половины из них, и хо­чешь сказать, что ты еще не самая сильная?

— Нет, не самая, — ответила Мелисса. — Есть две девушки, как я слышала, сестры. У них синхронизация около семидесяти процентов. А это разница в силе на порядок выше. В боевом режиме им достаточно подумать о суициде, чтобы в радиусе пятидесяти метров все схватились за стволы и пустили себе пулю в рот.

Оливер задумался.

— Что такое? — спросил Мэтт.

— Да так, — ответил Стальной Генерал, — по всей видимости, я слышал об одной из них еще в Гетто. Мэтт, может, помнишь барыгу Мелкого?