Проект «Прометей»

— Улучшения ваших показателей. По крайней мере, непосредственно физиологических. Тех, что мы наблюдаем сейчас на мониторах. К примеру, частота вашего сердцебиения в состоянии покоя максимально приближена к стандарту. Если вы повернете голову и посмотрите на снимки МРТ нашего спортивного юноши Барека, то увидите положительные изменения в его сердечной мышце. Я попрошу показать вам снимки до и после, чтобы вы смогли увидеть разницу. Пожалуйста, покажите, — доктор Клерваль кивнул в сторону работника, сидевшего за одним из мониторов. — Видите ли, сердечная мышца нашего юного друга изрядно поизносилась вследствие многочисленных занятий в тренажерном зале. Но сейчас мы видим, что всё вернулось в норму, — он, как и все, уставился в монитор.

— Я не вижу разницы, — заявил Барек.

— Но наверняка ее чувствуете, — высказал предположение доктор.

— Честно говоря, сейчас я чувствую себя примерно так, как говорил Цицерон.

— Как будто дирижаблем придавило? — повторил бородач.

— Точно.

— И я, кстати, тоже, — вставила Агнус.

— Да, и я, — добавила Лидия.

— Ну что же, тогда вас, скорее всего, отпустят в апартаменты на несколько часов, — доктор замялся и поправил очки на носу.

— Почему только на несколько часов, док? — спросил Цицерон.

— Потому что на сегодня мы еще не закончили. Мне бы хотелось провести с вами несколько тестов в состоянии бодрствования.

— Опять тесты, — завыл Цицерон.

— Не теряйте драгоценного времени. Вам выделено всего несколько часов на отдых. Потом вас заберут, — обдала холодом внезапно возникшая мисс Беннор.

— Конечно, леди, как скажите, — Цицерон напустил наигранной любезности.

— Не стоит стараться, — обратилась Эржебет к нему.

Он не стал придумывать какую-нибудь колкость и промолчал.

— Пожалуй, тогда действительно следует поторопиться, — сказала Агнус, поднимаясь с кресла.

Все остальные закивали в ответ и тоже встали.

В апартаментах они оказались около двенадцати часов дня. И незамедлительно разошлись по номерам.

Перед тем, как лечь и немного отдохнуть, Барек, как бы то ни было странно после продолжительного анабиоза, решил принять душ. Хотя в этих стерильных лабораториях и было чисто, он почему-то ощущал себя грязным. Сбросив с себя всю одежду и зайдя в кабину, он провел рукой около сенсора, подающего воду. Поводив немного ладонью в воздухе и между двух сторон считывающей пластины, Барек настроил нужную температуру воды. Но, как только его тело обдало горячим потоком, он внезапно ощутил сильную боль в груди. Опустив взгляд, Барек обнаружил огромное красное припухлое пятно, похожее на ожог. Парень коснулся этого места и вновь ощутил боль. Он с минуту удивленно таращился на пятно. Потом, будто придя к какому-то умозаключению, вышел из кабины, не вытираясь, и подошел к зеркалу. Еще в течение длительного времени он рассматривал это покраснение, периодически касаясь кожи пальцами.

Внезапно в комнату ворвался Цицерон.

— Ой, извините, мадам, я не знал, что вы в неглиже, — рот бородача был растянут до ушей — ухмылка так и застыла на лице. А взгляд путешествовал по телу обнаженного парня.

— Цицерон, черт тебя побери, а ну пошел вон! — заорал Барек дурниной.

Но приятель и не собирался сходить с места. Тогда Барек схватил первый попавшийся предмет — ремень от брюк — и швырнул его прямо в нахальную физиономию пришельца.

— Ну что вы, леди… — не удержавшись, тот так громко расхохотался, что даже согнулся.

— Вали к черту, я сказал!

— Ухожу-ухожу, — пролепетал Цицерон, на несколько секунд уняв смех.

Дверь с громким хлопком закрылась.

— Что там? — окликнула Цицерона проходившая мимо Лидия.

— Ах-ах, там… там, — он не смог ответить, вновь разразившись хохотом.

— Да успокойся ты, наконец! — потребовала она недовольно.

— Там наша третья дамочка рассматривает свои аппетитные груди в зеркале, — немного успокоившись, выпалил он.

— Что? — нахмурившись, переспросила девушка.

Немного постояв, она молча развернулась и пошла дальше.

— Идиот, — бросила напоследок Лидия, возвращаясь в свою комнату.

Цицерон тоже собрался было уходить, но тут дверь Барека распахнулась. И оттуда вышел он сам с надетыми на мокрое тело футболкой и брюками.

— Чего ты хотел, придурок? — зло спросил он.

— Поговорить хотел с вами, мадемуазель, — казалось, рот Цицерона сейчас треснет от широченной улыбки.

— О чем, интересно, я должен с тобой говорить?

— О твоих грудках, к примеру, цыпа.

— Ты достал меня!

Барек сжал кулаки и хотел было кинуться на обидчика, но его остановила быстро брошенная фраза Цицерона:

— Об ожоге, дебил ты полоумный! У меня такой же на бедре!

— Что? — Барек оторопел.

— Да-да, только позволь, раздеваться не стану. Просто поверь на слово. Он там есть.

— У других тоже?

— Не знаю, не спрашивал. Подумал о мужской солидарности — ну, до того как…

— Только посмей, — Барек вновь сжал кулаки.

— Ладно, ладно. Какие вы все нервные все-таки, — Цицерон прикинулся расстроенным.

— Ну так пойдем спрашивать, — недолго думая ответил Барек.

— После вас.

Они направились к ближайшей к Бареку комнате, в которой жила Лидия.

Барек постучался:

— Лидия, ты не могла бы выйти?

— Да, крошка, выходи! Мы соскучились.