Проект «Сколково. Хронотуризм». Книга 2

Рука с пистолетом высунулась снова, веером рассыпав свинцовый град. Под его прикрытием над краем появился человек с карабином. Почти не целясь он выстрелил в распластавшегося на крыше Андрея. Пуля снесла крышку вентиляционной трубы. Он несколько раз выстрелил в ответ. Наугад. Скорее всего, не попал. Велик был искус выпустить еще несколько зарядов, чтоб напугать и остановить преследователей, но у него в барабане их оставалось раз-два и обчелся, а они-то вполне могли себе позволить такой размен. Не зря все-таки только офицерские наганы стреляли самовзводом, в солдатских же каждый раз приходилось взводить курок. Не так удобно, зато экономно.

Мимо пролетел последний фонарь станции, поезд въехал в густой мрачный лес. Андрей развернулся на животе и пополз к началу вагона, стуча по крыше локтями и коленями. Вслед раздалось несколько выстрелов. Он добрался до края, глянул вниз. Зажмурился от вида грохочущей сцепки, под которой стремительно пролетали шпалы. Убедившись что в открытом тамбуре нет часового, цепляясь пальцами за край, спустился вниз, пробуя подошвой каждый шаг. Перелез, закинул ногу на бортик ограждения, вцепился в край, подтянулся, закинул ногу, перевалился, оказался на крыше другого вагона. Замер, выравнивая дыхание и прислушиваясь к боли в натруженных пальцах. Да, еще пару раз, и он выдохнется окончательно. А может, в следующий раз прыгнуть с разбега? В кино-то люди легко это делают, а тут? Почти два метра над грохочущей железом сцепкой. Против движения. Блин.

Под ним хлопнула дверь. Послышались голоса. Похоже, чехи сообразили, куда он делся. Сейчас, наверное, устроят ему полноценную облаву. Хорошо, что они думают, что он еще на том вагоне. Нет, не думают, наверх полезли. Андрей отпрянул от края, поднялся на ноги и побежал, складываясь почти пополам.

Зловредный ветер тут же уперся ему в грудь, кинул в лицо горсть снега, раздул полы шинели и захлопал ими за спиной. Отдельные порывы были такой силы, что ему приходилось прикладывать усилия только для того, чтоб оставаться на месте. Ноги скользили по промерзшему железу, какие-то выступы подворачивались под подошву, грозя скинуть за край или вывернуть лодыжку. Как же Джеки Чану это так легко удается?

Единственно, что хоть как-то могло успокоить, — преследователям, выбравшимся за ним на крышу, приходилось не легче. Край вагона. Если слезать да перелезать — нагонят, и внизу кто-то есть. Черт.

Он увеличил скорость, оттолкнулся. Замахал руками, чувствуя, как зависает над бездной. Вытянулся. Упал ребрами на край следующего вагона. Задохнулся от боли. Карабкаясь по-крабьи, вылез на крышу. Попытался встать, но ветер опрокинул его на спину.

Это спасло Андрею жизнь. В том месте, где только что была его голова, просвистела винтовочная пуля. Вторая высекла из крыши сноп искр, с визгом срикошетив в тайгу. Третья высадила стекло в чьем-то купе. Может, это их остудит? Не захотят в своих-то? Нет. Новая пуля вспорола обшивку вагона. Эдак еще немного, и попадут. Особенно если на ноги встать. Ползти? Он прислушался к лязгу вагонных дверей под собой. Поймают. Прыгать. Он взглянул на мелькающие рядом верхушки сосен и понял: не выход. В вагоне под ним зажегся свет, высветив насыпь и стволы вплотную приблизившихся к путям деревьев. Опасно.

Кто-то схватил его за ногу, потянул. Андрей пнул другой наугад в темноту. Не попал. За вторую ногу тоже схватили. Потащили вниз. Он лягался, цеплялся за крышу, все было бесполезно. Его сдернули вниз, повалили на пол открытого тамбура, стали топтать подошвами. Один удар пришелся под ребра, выбил дыхание. Он отбивался ногами, катался по полу, уходя от ударов. Прикрывая ребра и голову локтями, Андрей смог вытащить из кармана шинели наган. Выстрелил. Близкое пламя обожгло брови и щетину, почти превратившуюся в усы под его носом. Один из бивших его вниз солдат пробкой вылетел за низкое ограждение, исчез во тьме. До Андрея долетел влажный треск: то ли сломалось дерево, о которое ударилось тело, то ли позвоночник.

Другой отскочил. Выставил вперед руки с открытыми ладонями. Не отводя от него черного зрачка нагана, Андрей выпрямился и с размаху ударил его рукояткой в висок. Солдат без крика осел на ледяной пол.

Андрей рванул на себя дверь вагона. Сморщился от шибанувшей в ноздри вони немытых тел, прокисшей еды, грязных носков и махорки. А, ну да, у возвращающихся домой белочехов было около двухсот составов, в которых они жили, считай, с восемнадцатого года. Не так запаршивеешь.

Поискав глазами и не найдя рычага стоп-крана — еще не додумались, видать, он привернул фитилек горевшей в этом конце вагона керосиновой лампы, погружая коридор во тьму. Подумал, не бросить ли ее на пол, устроить пожар? А ну как сам не выберется, да и лишнего внимания привлекать не хочется. Поднял воротник, чтобы не видны были деникинские, обшитые золотом петлицы и зашагал по узкому коридору в другой конец, где горела такая же. Наган с оставшимися двумя патронами он сунул в карман, но руки с рукояти не убрал, чтоб в любой момент выхватить или стрелять прямо через сукно.