Проект "Стокгольмский синдром"

— И что ты хочешь услышать от меня, Леонид? — задает вопрос в лоб, искривив губы в ухмылке, поглядывает то на меня, то на Марка, который облокотился о стену, скрестив руки на груди, и ждет продолжения разговора. Я взметнул руками по обе стороны, желая накричать на мужчину, но вряд ли мой ор возымеет на него воздействие.

— Что мне делать? — киваю на бумаги, затем гляжу на Марка, брат заинтересовался, а потом чуть нахмурил брови, будто уже видел их. В тот момент на повышенных тонах мне тяжело давалось распознать скрытые эмоции, но спустя столько лет я с уверенностью могу сказать, что Марк видел все эти бумаги, но решил умолчать у них, даже от самого отца.

— Выбор за тобой, — отец стряхивает пепел с сигары, и как, между прочим, жмет плечами, словно для него это обычный пустой звук в бездну. — Но, могу тебе сократить время на раздумья, сын, — издевается надо мной. — Откажешься — потеряешь мать, согласишься — потеряешь всё.

Это была угроза. Но я выбрал первый вариант, потому как понимал, что у меня не было выбора априори. С тех пор, не пытался что-либо доказывать отцу, зная прекрасно об его отношении ко мне, словно я ему не сын. Штаб провел процедуру оформления быстро и слажено, навешав на меня кучу дел, а главное из них — это слежка за деятельностью клуба. Вот так я оказался на очередном задании во Франции, где встретил свою судьбу. Только место мое должен был занять Марк, который тогда исчез с радаров видимости, а штабу по большому счету было наплевать кого отправлять. Совершив путаницу в наших анкетах, будто сама судьба подвела свои итоги, расчертив между нами прямые линии. Припарковав свой автомобиль, я вошел в огромное здание, в котором кипела рабочая деятельность. Психиатрическая клиника отличалась от той, что я работал прежде, здесь пахло деньгами и властью. Каждая деталь, продуманная до мелочей, будто кричала о статусе и том, кого сюда привозят.

— Здравствуйте, — мое внимание привлекает молодая женщина, ясные голубые глаза внимательно сканируют меня, в ожидании вопроса с моей стороны.

— Да, прошу прощения, — спохватился, вынимая из сумки бумагу, которую успел распечатать, когда находился в офисе на прошлой работе. Девушка принимает документ, внимательно изучает, и с каждой прочитанной ею строчкой, косо поглядывает на меня, чем только напрягает и настораживает. — Что-то не так? — задаю вопрос в лоб, на что моментально получаю отрицательное кивание головой этой особой. Она возвращает мне листок, проставив на нем дату и номер этажа с кабинетом, который я должен занять. Поднимаясь по лестнице, пару раз обернулся, понимая, что за моей спиной эта несносная женщина начала шептаться с девчонками помоложе, периодически вгоняя тех в краску. Я только фыркнул, догадываясь, какой пункт смутил женщину — прочерк в колонке о супруге, бесконечное внимание девушек в психиатрических больницах наталкивало на мысль об отсутствии у оных здравого смысла. Войдя в свой новый рабочий кабинет, к слову, который был весьма просторным по сравнению с предыдущим, я с легкостью выдохнул, потому что проблема с жильем осталась под вопросом, а тут я смогу несколько ночей провести под предлогом изучения дел. Распаковав сумку и вынув из нее папки с бумагами, запустил компьютер, что стоял на рабочем столе. Затем раздался стук в дверь, и вошел заведущий этого славного душевного места — Власов Игорь Андреевич, отец моего друга Степана. Разинув рот, встал неподвижно, а потом меня одолел хохот, на что только получил ухмылку от мужчины. Игорь Андреевич запер дверь и подошел ко мне, крепко пожав друг другу руки, я до сих пор не мог поверить своим глазам, что жизнь такая сука, и всюду на моем пути будут попадаться только близкие люди, которые мне далеко не безразличны.

— Вот так встреча, — мужчина тоже хохотнул, затем присел напротив меня, и я последовал его примеру. — Нет, я, конечно, был готов ко всему, Лёнь, но, чтобы ты — наемник властей, сынок, — он рассмеялся еще сильнее, словно перед ним сидит клоун, а не специалист своего дела. — Это уже не смешно, — проговорил в миг принимая серьезный тон.

— Сам в шоке, — жму плечами, смахивая ладонью усталость с лица.

— Значит, Леонид, будем работать в паре, — Власов-старший глазом не моргнул, говоря о нас двоих, как о напарниках. — Степан знает, что ты приехал на родину?

— Знает, сам вчера встретил в аэропорту, но не думаю, что просвещён во все подробности.

— Пусть так и останется, — кивает мужчина, и подпирает рукой подбородок, обдумывая слова. — У нас с ним сейчас недопонимания в отношении его жизни, — делится своими накопившимися переживаниями. Зная Степана, как самого себя, не удивлюсь, если родители уже стали для него врагами народа. Потому, что касается его жизни с Ириной, это запретная тема для всех и вся.

— Я догадываюсь, — соглашаюсь с Власовым-старшим. — Не берите в голову, то, что невозможно изменить и вычеркнуть из сердца. Степан сейчас не в лучшем духе, чтобы вы его вновь пытались направить на путь истинный.