Проект "Стокгольмский синдром"

Одиночество порой хорошо тем, что можно все свои мысли разложить по полочкам. Проанализировать каждый шаг, и понять, где совершил ошибку. После того, как санитары ушли из моей камеры, заперев дверь на замок, будто могу сбежать, хотя едва ощущаю пальцы ног на обеих стопах. От напряжения и длительных тренировок тело ноет, и при расслаблении мышцы становятся каменными, пропуская импульсы тока. Укуталась в одеяло, чтобы озноб, который вдруг охватил, постепенно превратился в тепло моего тела, и, наконец, погружусь в сон, где вновь увижусь с мужем. Где ты, милый? Смахиваю скатившуюся слезу с правого глаза. Уж сколько их проронила, но сейчас чувствую, что эта моя последняя. Следующие будут только от радости. Хватит показывать слабость и беспомощность. Именно сейчас в голову лезут воспоминания моего выступления, как только завершился первый акт. Тогда я чувствовала себя, будто сама не своя. Тело выполняло элементы, но мое сознание витало над ним. И, казалось, видела себя со стороны: безжизненный взгляд — пустой, в них не было страсти и отчаяния, которые я вкладывала каждую репетицию, отдавая свою душу в исполнение роли. Как только передо мной закрылась тяжелая занавесь, на шатких ногах, побрела за кулисы, где должна была готовиться ко второму акту. Лица моих коллег слились в одно черное пятно, помню, как стало страшно, и я позвала на помощь, но никто ко мне не приближался. Затем теплые ладони, и голос. Девушка. С точностью уверена, что была девушка, но не из нашей труппы. Даже Ларисы не было рядом, хотя по окончании первого акта она должна была быть рядом со мной.

— Все хорошо, — шепчет на ухо. И я вроде успокаиваюсь, хотя ее лицо так же расплывчато, как и у остальных. — Всё будет очень хорошо, — как заклинание, она повторяла всю дорогу, которую мы шли к нашей общей гримерке.

— Мне что-то не хорошо, — жалуюсь ей. — С моими глазами что-то не так, позовите врача и моего отца. — Ощущаю жесткую хватку на своей руке, словно эта девушка превратился в крепкого мужчину, у которого гораздо больше сил, справиться со мной на раз. Она повела меня, ускоряя шаг, и, конечно, чтобы не упасть, на носочках практически бежала в так ее ходьбе. Слышу металлический скрип двери черного выхода, еще одна хватка на моей второй руке.

— Что вы делаете? Кто здесь? — нервно заорала, на что тут же получила удар в живот. — Ох, — вырвалось, и я согнулась пополам.

— Чего орешь, идиотка, нам проблемы не нужны, да, пушинка, — девушка, которой я доверилась, оказалась сволочью, выполняя чей-то приказ и осуществляла мой побег. — Отправим твоему Лёне сообщение, что ты уходишь от него. — Испугавшись за мужа, я стала задыхаться от боли, хватала воздух ртом, чтобы скорее набрать в легкие побольше кислорода и закричать во все горло, вдруг услышат и помогут выбраться из темноты, что поглотила меня. Она засасывает все быстрее, и еще немного, окончательно свалюсь без сознания.

— Кто ты? — едва шевелю языком, ощущая онемение всего тела.

— Та, кто с успехом займет твое место, пушинка, — ехидно отвечает, приблизившись к моему лицу. — М-м-м, от тебя пахнет ванилью, возьму на заметку.

— Мой муж будет искать меня, — настаиваю, — моя семья, — но девушка прерывает меня, ударяя по лицу жалящей пощечиной. От неожиданности, даже постоять за себя не в силах. Ослеплена, значит не опасна.

— Да кому ты нужна! — выплюнула она. — Какая же ты изнеженная идиотка, — смеется. — Избалованная иллюзией прекрасного. — Каждое слово пропитано ядом, которое сочится из уст этой суки. Это не правда, я нужна своей семье, мужу. Во мне кипит ярость и злость, что дама пытается оклеветать моих родных. Кое-как выпрямляюсь, и на секунду сощурила глаза, чтобы разглядеть силуэт обидчицы. Рыжие волосы, все что смогла узреть, но потом резкий удар по затылку, и я отключилась, рухнув на асфальт. Очнулась уже в камере, привязанная к кровати. На мой удивленный и испуганный взгляд, врач-психиатр пояснил «что тут я в полном порядке, и не причиню никому вреда». Истошно орала сутки напролет, звала кого угодно, только бы пришли и выслушали. А затем принесли пуанты, говоря, что моя мама переживает за меня и, возможно, это скрасит мое одиночество.

Хлюпнув носом, от обиды и злости, зажмуриваю глаза, желая отправиться в сон. Но волнение, вызванное разговором с врачом, будоражит каждый нервный комочек. Спустя некоторое временя моего пребывания в камере, приехала Каролина. Боже, я плакала от счастья, что она сможет помочь мне, вызволит из этого кошмара, в котором вдруг оказалась. На тот момент из головы вылетело все, что я узнала о ее отношениях со свекром. Мне было все равно, главное, скорее выбраться и сказать мужу, что я никогда от него не уйду. Каролина встретила меня в комнате для посетителей, отделенной стеклянной перегородкой со множеством мелких прорезей, чтобы посетители могли слышать друг друга. Вырвавшись из крепких рук санитара, кинулась к этой преграде, где напротив меня преспокойно сидела мама, нога на ногу, взгляд слишком циничный.