Проект «Тревожные Небеса»

– Поднимайся, родная… поднимайся… времени нет, очень скоро придут другие. У нас от силы минут пять… – я задерживаю дыхание и пытаюсь встать, нога пульсирует и это жутко мешает сосредоточится. Хромая бегу к углу дома. У моей последней цели пять пулевых. Нельзя до такой степени терять самообладание – патроны слишком дороги в таких обстоятельствах. Обыскиваю его. Забираю АКМ и три магазина. Иду ко второму – он где-то в траве. Нахожу собаку. Она ещё жива… поскуливает, дышит часто – не долго ей уже осталось… трава высокая – не видно где лежит тело того гада, что спустил псов… А! Вот он. Подхожу, переворачиваю. Забираю пистолет и два магазина. Возле него лежит черная папка из тёртого кожзама. Поднимаю, расстёгиваю молнию – какие-то документы. Просматриваю мельком…

– О! Карта местности…

Это уже интересно! Вытаскиваю и… не узнаю на ней город. Многие названия изменены, по контуру города очерчена красная линия… некоторые районы замазаны какой-то краской… что это может значить? Да к чёрту! Я одёргиваю сам себя – не время для топографических изысканий… Каждая минута может стоить нам жизни… Пихаю папку подмышку, уже собираюсь уходить… смотрю на убитого парня и… понимаю, что он почти моего роста. Дикая идея, но… Стягиваю с него ботинки… штаны… Хромаю к Саше. Она стоит и смотрит в стену пятиэтажки.

Я запихиваю магазины, пистолет, штаны и кожаную папку в сумку. Перекидываю автомат через плечо и… Вдруг осознаю, что совершенно не знаю, куда нам бежать.

Чёрт бы подрал этот грёбаный вирус. Этих обезумевших военных. Фанатичные фашистские власти… Куда нам прятаться от этого безумия. Саша вдруг поворачивается ко мне и смотрит прямо в глаза:

– Нам ведь некуда бежать? Нас везде найдут. И… убьют. За то, что мы сделали.

Я смотрю на неё открыв рот. Мне очень хочется сказать:

– Нет, родная, что ты? Ты ещё слишком молода, чтобы я позволил им так поступить! Ты будешь жить и даже найдёшь своего непутёвого парня – мудака и гада, благодаря которому ты…

нет…

Я не говорю этого. Я даже не способен это сказать. Это отнимет слишком много сил. Мне эти силы ещё понадобятся. На то чтобы попытаться сделать. Ни на слова. На действия.

– Вадим… что ты молчишь?

– Что ты хочешь услышать? Правду? Будем ныть – сдохнем раньше! Надо шевелиться…

И я просто прохожу мимо, грубо пихая её плечом.

– Давай! – бросаю я ей, – Будешь внукам рассказывать потом, как с дядькой Вадимом… э… – я вдруг понимаю, что не знаю, что дальше сказать…

Идиотизм! Вот умею я вдохновить и воодушевить! С дядькой Вадимом что? Военных расстреливала? Мародёрством занималась? Скрывалась от властей в подвалах и… скрывалась в…

ДА! Да, чёрт возьми! Как я сразу об этом не подумал? Я оборачиваюсь к ней:

– Если доберёмся до дачи моей, то там укроемся точно. У меня там запасы еды, глубокий погреб надёжный, система безопасности и вероятность, что эти найдут нас вообще неболшая… Что им там может быть нужно в таком захолустье? В общем там всяко лучше, чем тут… Давай?

Она проходит мимо меня, глядя в землю.

– Сашка! Что думаешь?

Она останавливается в трёх шагах передо мной и медленно меланхолично поворачивается:

– Да, Вадим… давай. Нам нужно спешить.

Вот ведь я олух. Тупица. Иду, хромаю, боль стреляет в голову при каждом шаге. И от этого злость только усиливается. Она ребёнок. Она раз пять чуть не умерла за эти сутки… А я… осёл. Грубый. Эгоистичный. Представил, что кто-то так вёл себя с моей дочерью и понял, что убил бы его на месте. Гнев клокочет где-то в глотке. Мы идём дворами, среди бела дня.

Могут ли рядом быть патрули или выброшенные системой агрессивные асоциалы? Да. Наверняка. Но я больше не могу прятаться – у меня нет на это сил. У нас нет на это времени. Дворами осталось пройти не много – потом свернём в бор на окраине и оттуда будет километров десять-двенадцать, не больше. Это не много… если не будет никаких препятствий и неожиданностей. Думаю о том, как избежать многоэтажек, торговых комплексов и других мест возможного скопления отщепенцев или возможного интереса военных…

– Саша… есть хочешь?

Она молча кивает.

– Кажется мы уже сутки не ели…

Сашка молчит. Можно, конечно пожевать сухую крупу или сухие макароны на ходу. Но я знаю, что на окраине перед бором есть небольшой магазинчик. Он на отшибе, вероятность нарваться, конечно существует, но… искушение велико. Вот его уже видно. Могли ли его разворовать? Вряд ли. Ближе к жилому массиву есть более крупные цели для мародёров. До магазина остаётся метров двести пятьдесят, которые нужно преодолеть на открытом пространстве и… внутри меня начинает нарастать тревога.

Мы слишком долго идём в тишине. Мы слишком легко прошли эти дворы – не могли вояки всех тут пострелять… а если и могли, то… значит они сами где-то поблизости. Да к тому же: те отморозки в зелёном просто выводили людей во двор и убивали их. Но где тогда тела? Слишком мутно всё… странно… и…

– Стой!

Я встаю как вкопанный и не шевелюсь. Саша тоже останавливается и поворачивается ко мне с вопросительным выражением на лице.

– Это не я сказал…

– Не ходите туда.