Проект 'Ватикан'

Розово-красный кубоид прекратил отступление и остановился на некотором расстоянии от Джилл. Ушел он, правду сказать, недалеко. К нему потихоньку подходили другие кубоиды. Скоро вокруг него собралась целая компания.

№Думают напасть, не иначе, - решила Джилл, - как на Джейсона¤.

И, решив, что лучший способ защиты - нападение, она смело шагнула к розово-красному кубоиду. Пока она шла, с его передней поверхности стерлись все уравнения и даже кошмарная канитель графика. Поверхность стала совершенно пустой, ровного розово-красного цвета.

Джилл подошла к кубоиду вплотную. Подняла голову и разглядела в нескольких футах над собой его вершину. Передняя плоскость кубоида оставалась пустой. Все остальные кубоиды, собравшиеся неподалеку, не двигались. Замерли и значки, и графики на их поверхности.

Несколько мгновений ничего не происходило. И вдруг... на передней плоскости розово-красного кубоида стало появляться что-то новое. Рисунок был ярко-золотой, какой-то радостный.

Линии возникали неуверенно - так рисовал бы маленький ребенок, рука которого еще не окрепла...

Сначала ближе к верху плоскости нарисовался треугольник - равносторонний, вершиной вниз. Затем к нему примкнул другой треугольник - побольше, вершиной вверх. Потом, после некоторого раздумья, на рисунке появились две параллельные прямые, выходящие из основания нижнего треугольника.

Джилл смотрела на рисунок, не веря своим глазам, и наконец у нее вырвалось:

- Но... это же... я! Верхний треугольник - голова, нижний - туловище, тело, одетое в платье, а две палочки - ноги!

Затем с одной стороны от рисунка возникла извилистая загогулина и пять точек.

- Это знак вопроса? - спросила Джилл неизвестно кого. И решила: - Да, это знак вопроса. Они спрашивают меня, что я такое!

№Вот-вот, - сказал Шептун внутри ее сознания. - Тебе удалось привлечь их внимание. А теперь моя очередь...¤

Глава 42.

В кабинете кардинала горели свечи, но все равно было темно. Темнота, казалось, пожирала слабый свет свечей. Причудливые очертания мебели напоминали фантастических чудовищ - не то дремлющих, не то приготовившихся к прыжку. У двери, расставив ноги, застыл робот-охранник. Кардинал восседал на высоком стуле с прямой спинкой, закутавшись в лиловую мантию.

- Доктор Теннисон, - сказал он. - За все время вашего пребывания в Ватикане вы впервые удостоили меня своим посещением.

- Я знаю, как вы заняты, Ваше Преосвященство, - сказал Теннисон. - И потом, до сих пор в этом не было необходимости.

- Сейчас такая необходимость возникла?

- Думаю, да.

- Вы пришли ко мне в трудное время. Такого трудного времени в Ватикане еще не бывало. Это глупцы...

- Именно поэтому я и пришел к вам, - решительно оборвал кардинала Теннисон. - Джилл...

- От человека, - продолжал кардинал, словно не обратив внимания на то, что его прервали, - еще можно было ожидать такого. Люди эмоциональны. Слишком эмоциональны. Порой мне кажется, что вам недостает здравого смысла. От роботов я такого не ожидал. Мы - народ уравновешенный, порой даже флегматичный. Да, наверное, и вы бы не подумали, что роботы способны довести себя до такой истерии. Прошу простить. Вы хотели поговорить о Джилл?

- Да, хотел.

- Джилл, доктор Теннисон, - самая лучшая из всех людей, с кем мне когда-либо довелось встречаться. Она, можно сказать, породнилась с нами. Ей интересны мы, ей интересен Ватикан. Вы, конечно, знаете, как упорно она трудится.

- Безусловно.

- Когда она пришла к нам впервые, - продолжал кардинал, - ее интерес к нам был более чем поверхностный. Она хотела написать о нас, но, как вам известно, мы не могли этого позволить. Некоторое время я считал, что ей следует улететь отсюда первым же рейсом. Но мне этого не хотелось, потому что уже тогда, задолго до того, как убедился в этом сам, я догадывался, какой она талантливый и преданный делу историк, - именно такой, какой нужен и какого мы никак не могли разыскать. Джилл хотела написать нашу историю для других, а теперь пишет для нас. И все мы счастливы. Вам, наверное, кажется странным, что нам понадобилась собственная история?

- Нет, почему же, - пожал плечами Теннисон. - Я, конечно, не психолог, но думаю, что она нужна вам потому, что вы проделали работу, которой не без основания гордитесь.

- Да, - кивнул кардинал. - Нам есть чем гордиться.

- Ну, и вам, естественно, хочется, чтобы проделанный вами путь не был предан забвению. И чтобы через миллион лет представители самых разных форм жизни узнали о том, что вы жили здесь, а может быть, и до сих пор живете, если, конечно, вы просуществуете миллион лет.