Проективный словарь гуманитарных наук

Традиционная теология говорит почти исключительно языком субъектов и объектов, тогда как ей нужно освоить язык предикатов, оглаголить свой язык, одействовать бытие Бога. Тогда легче будет постигать энергии Бога, приходящие через присущие нам действия и состояния. Любовь, радость, надежда божествуют, то есть являют энергию Бога без указания на его непознаваемую сущность. Бог как глагол – это действие многих субъектов и объектов, которые сами не являются ни Богом, ни богами (что исключает идолопоклонство), но раскрывают Его действие на нас. Дерево, озеро, облако, радуга – все они могут божествовать, то есть передавать божественные энергии, если мы способны их воспринимать. Однажды отблеск солнца вспыхнул на оловянном сосуде, и немецкому философу-мистику Якову Беме «в этот миг смысл бытия таинственный открылся» [187]. Значит, и простой оловянный сосуд может божествовать. Нам знакомы такие состояния, когда мир или отдельные его частицы божествуют, и мы постигаем их как откровение или благодать.

Одна из заповедей запрещает всуе произносить имя Бога. Глагол передает энергию божественного действия, но при этом целомудренно умалчивает о том, кто его совершает.

*Апофатизация, Бедная вера, Грамматософия, Персоналистический аргумент

Б О ЖИВО

БОЖИВО (divita; лат. Divinus, божественный + лат. vita, жизнь). Божье как живое, как основа жизни, роста, развития; то живое, что даруется Богом и заново рождается в глубине каждого существа. В перспективе *теовитализма Божье и живое исходят из одного корня, и человек, лишенный внутренней связи с Творцом, оказывается внутренне безжизненным, в нем не хватает божива.

*Биософия, Теовитализм

ДУХ О ВНОСТЬ П Е РВОГО ДНЯ

ДУХОВНОСТЬ ПЕРВОГО ДНЯ (the first day spirituality). Духовность первого дня творения, когда Дух парил над темными бескрайними водами, еще ни во что не воплотившись. «Земля же была безвидна и пуста, и тьма над бездною, и Дух Божий носился над водою» (Бытие, 1: 2). Бездна еще не приняла Дух в себя как принцип разделения и формы, не расчленилась на свет и тьму, сушу и воду… Нерасчлененная духовность – такой же узнаваемый знак российской цивилизации, как французский рационализм, английский эмпиризм или американский прагматизм. Отсюда такие характерно русские качества «витания над бездной», как удаль и тоска, порыв и замирание, томление от окружающей пустоты и необъятной задачи миротворения. Это Дух до оформления мировой материи – еще мечущийся, грозно вздымающийся, стелющийся над темным ликом бездны. Здесь Дух, не растративший себя в разделениях вещества, еще наиболее целен, грозен, не имеет «вида», как сама бескрайняя равнина, где, по словам Гоголя, «открыто-пустынно и ровно все… ничто не обольстит и не очарует взора – но какая же непостижимая, тайная сила влечет к тебе? <…> Что зовет, и рыдает, и хватает за сердце?» Эту непостижимую силу заключает в себе Дух, который еще ничего не оформил и сам не оформился, но несется, как тройка, – и не дает ответа на вопрос, куда и зачем. Библейское «Дух Божий носился» на иврите передается глаголом, обозначающим движение птицы, так что недаром Гоголь, созерцая из своего чудного далека «бедную, разбросанную и неприютную» Русь, видит в полете над ней «птицу-тройку».

О том же вещают русские религиозные мыслители и пророки: России нужна иная религия, не православие и даже не христианство, а прямо открытая бездне духа, до-, сверх– и внечеловеческого. Д. Мережковский отмечает у Ф. Достоевского «противоречие между этим (религиозным) сознанием, которое во что бы то ни стало хочет быть православным, и бессознательными религиозными переживаниями, которые в православие не вмещаются. <…> Но истинная религия его если еще не в сознании, то в глубочайших бессознательных переживаниях, вовсе не православие, не историческое христианство, даже не христианство вообще, а то, что за христианством, за Новым Заветом, – Апокалипсис, Грядущий, Третий Завет, откровение Третьей Ипостаси Божеской – религии Св. Духа» [188].