Профессия

         Если принять версию о том, что  мир – комплекс ощущений, то единственный выход – не в противоречии, не в развенчании и не в отвержении этого иллюзорного мира, а в том, чтобы жить, не подчиняясь чужим иллюзиям, строить свои собственные и подчинять им других. Иванна усвоила это очень хорошо.

         Иллюзии, которые она вынуждена принимать, – это опасность, постоянная угроза, страх и все способы борьбы с ним. А иллюзии, которые строит она сама, – роскошная жизнь успешного адвоката, ее ухоженная внешность, ее имидж хищницы. Я же попал в эту паутину вымысла и должен принимать и то, и другое – обе стороны, обе грани ее существования.

         А если разобраться, и ее образ перепуганной насмерть жертвы, и ее образ хищницы – одинаково безосновательны и далеки от реальности. Не потому, что являются противоположными полюсами ее раздвоенной личности и расшатанной психики, а потому, что все в жизни далеко от истины. Ничего истинного нет. Есть полумеры, есть фальшивки, есть неидеальные вещи. Есть краски для волос и пищевые усилители вкуса. Таков наш мир. Не принимать его, значит, исключить самого себя из реестра живых людей. Значит, не пить пиво с замутнителями и не увлекаться фальшивыми женщинами.

         Я не увлекся Иванной. Я не увлекся. Я вижу ее настоящей – ненакрашенной, перепуганной, неудовлетворенной и измученной женщиной, в ее-то тридцать три года. Я пытаюсь ее спасти, но этот двойной барьер фальшивых декораций связывает мне руки. Я не должен ничего разрушать. Не должен ничего отвергать. Я должен строить собственные декорации.

         Мои иллюзии – это ее безопасность, мое стойкое позитивное отношение к ней и страстное желание ее как женщины. Она должна верить в это, потому что это те декорации, которые призваны придать ей сил. Все остальное приходится нивелировать, сглаживать, упрощать в ее восприятии. Гасить ее вспышки и рассеивать ее страхи…

         Я играю по своим собственным правилам – на ее деньги. Оплачивать мою работу – все равно, что оплачивать дневной свет или сумрак ночи. Но если ей от этого легче – почему нет? 

         Время идет к весне. Агитационный период уже завершился. Выборы прошли. Результаты, как обычно, разочаровали. Снег почти растаял. Иванна стала посещать солярий.

         Запах фальшивого солнца, блеск фальшивого загара. Моя Маша очень любила подобные штуки. И где теперь моя Маша? И где теперь я? Торчу в машине около солярия?

         Когда иллюзии не на двоих – это не роднит. Я живу в своих декорациях, Иванна – в своих. И в то же время – рядом. Почти вместе.

         Забираю ее из солярия, завожу на встречу в кафе. Сам слоняюсь снаружи, потом снова сажусь за руль. И вдруг вижу Машу…

         Так бывает, когда целый день думаешь о человеке, он внезапно возникает, материализовавшись из твоих мыслей. Почему-то Маша возникла именно здесь, на крыльце кафе «Визави», а не в солярии, к примеру. Я успел удивиться про себя, что она одна, и в тот же миг окликнул ее:

– Маша!

         Она сфокусировалась на мне.

– Ого! Какие люди!

         Подошла и села в авто рядом со мной.

– Меня ждешь?

– Почти.

– Как твои дела теперь? Новая работа?

Маша целиком в курсе моих неприятностей.

– Да.

– Новая жизнь?

– Да.

– Новая девушка?

– Нет.

– Нет? – она кривится и хихикает. – Что так?

         Оглядывает салон авто.

– Тачка твоя?

– Нет.

– Альфонс!

         С Машей по-прежнему просто, легко и все понятно.

– Подвезешь меня, солнце? – спрашивает, останавливая взгляд на моих губах.

– Не могу, Маша. Я на важном задании.

– А женщина тебе на важном задании не мешает?

– Наоборот, помогает.

         Она, улыбаясь, кладет руку мне на колено, а потом начинает подбираться выше. Я склоняюсь к ее губам…

         И все рассыпается треском. В первую секунду я не могу понять, что происходит. Лобовое стекло «опеля» расходится звездами.

         Стреляют из машины впереди. На ходу. Джип отдаляется. Я выскакиваю из авто, тащу Машу за руку… Тащу ее руку…

         Маша!

         И в этот момент начинают рушиться все декорации, в которых я жил так долго. Опасность есть. Иванна права. И подтверждение этому – мертвая девушка на асфальте. Моя бывшая девушка. Моя Маша.

         Иванна выходит из «Визави» и идет к машине.

         Вторую половину вечера проводим в отделении милиции. Говорит больше Иванна, хотя даже не была свидетелем происшествия. Просто у нее лучше получается… говорить.

         Она говорит, я отмалчиваюсь, киваю, а сам думаю о том, что она вовсе не сумасшедшая истеричка. Что мне, действительно, следовало бы прочитать пару книжек о террористах и взрывных устройствах, а я этого не сделал.

          И я по-прежнему толком ничего о ней не знаю. И тем более не знаю, кто может преследовать ее так жестоко. Я, несомненно, должен был разобраться в этом раньше. Но я не разбирался. Я читал статьи о фобиях и гонял в ее тачке по городу. Я проматывал ее деньги и рассуждал наедине с собой о ее паранойе. И смерть Маши – целиком на моей совести. Очередная смерть.

         Когда человек понимает, что его иллюзии абсолютно не соответствуют действительности, это похоже на конец света в миниатюре. Персональный конец света. Чтобы жить дальше, нужно здраво оценить реальность и строить новый мир – с новыми иллюзиями. Но как?