Профессия

         Как? Я думаю, как. Как это сделать, если все, в чем я был уверен, оказалось ошибочным?

         Когда мы выходим из отделения, я оказываюсь просто в открытом космосе, мне не хватает воздуха и тело отказывается выполнять свои обычные функции: дышать, двигаться, различать звуки и цвета. Вообще отказывается существовать.

– Нам нужно серьезно поговорить, Илья, – говорит Иванна, надеясь, что я ее понимаю.

         А я ее не понимаю. О чем можно говорить, если Маша убита? Неизвестно, кем и во имя чего. Случайно… За Иванну.

– Я не знаю.

– Чего ты не знаешь? – хмурится она.

– Кто стрелял…  

– Я не требую ответа. Я требую устранять саму возможность подобной ситуации. Кажется, я ясно предупреждала, что в течение дня в машине не должно быть посторонних. Ты должен был заметить этот джип еще издали. Заранее. Ты должен быть готов к выстрелу каждую секунду. Решить эту проблему нельзя, но ее можно нейтрализовывать…

– До каких пор?

– До тех пор, пока я жива…

         И я вижу, как кривятся ее губы.

– Нам, действительно, нужно серьезно поговорить, – говорю я.

– Я уже все сказала.

– Иванна!

         Мы осторожно входим в квартиру. Говорят, двух покушений в один день не бывает. Хотелось бы верить…

19. НОВЫЙ-СТАРЫЙ ВЗГЛЯД

         Я не помню, что думал о ней до того, как решил про себя, что она психопатка. Чтобы строить новый мир с новыми декорациями, нужно вернуться к тому первоначальному восприятию предметов и явлений, которое уже далеко в прошлом.

         Итак, ее хотят убить. Целенаправленно. Всерьез. Опасность повсюду. И она знает об этой опасности. Более того – она знает, что противник сильнее и она не победит. И меня она не просит побеждать, она просит – всего лишь – сохранить ее жизнь еще на некоторое время.

         Нужно знать, кто он. Но как докопаться до этой тайны, если она не хочет говорить об этом? Она считает бесполезным посвящать меня в подробности дела. Она не верит в то, что я смогу что-то изменить.

         Мысли кружатся вокруг Иванны. Откуда дышит в ее лицо опасность? Откуда? Откуда? Ее любовник вполне может оказаться психом. Может угрожать ей. Почему мне хочется видеть в этой истории психа? Может, это моя собственная роль?

         Нужно задать ей просто несколько вопросов в упор, как я делал тысячу раз до этого, с другими мужчинами и женщинами. Но с ней почему-то это невыносимо, немыслимо тяжело.

         Потом все затихает на некоторое время. Затихает снаружи, внешне, но внутри – продолжается та же борьба с собой и с невидимой опасностью.

         Наконец, я намечаю вечер пятницы для важного разговора. Ставлю в уме галочку. Жду этого вечера. Встречаю ее с работы.

         Она выглядит усталой. По вечерам под глазами ложатся черные тени, которые не скрывает никакой тональный крем. Мы заходим в ее любимое кафе, заказываем ее любимый салат. И мне почему-то становится грустно и… тяжело думать.

– Что планируешь завтра? – спрашиваю как бы ни о чем.

– Вечер пятницы – начало уик-энда. Время строить планы, – она усмехается. – Слетаю завтра в Египет – давно не грелась на настоящем солнце.

– Ха-ха.

         Это ее обычный прием: когда не хочет отвечать, городит полнейшую чушь. И в суде тоже, но более убедительно. Блефует с таким видом, словно несет людям новую веру.

– После тех выстрелов…

– Не вспоминай! – обрывает она.

– Но я хочу понять причину.

– Причина не должна тебя беспокоить!

– А вдруг это твой прибацаный любовник?

– Это исключено.

– Кто он?

– Зачем тебе это знать?

– Ты собираешься к нему завтра?

– Конечно.

– Тогда я отказываюсь сопровождать тебя на эти случ… на эти свидания!

– Что?! – вспыхивает она. – Ты забываешься!

         Кажется, хочет проткнуть меня вилкой. Нацеливает на меня зубья и говорит размеренно, слегка дирижируя в такт фразам.

– Ты забываешься. Я понимаю твое желание «все знать». Но, мистер Всезнайка, от тебя этого не требуется. Мне не нужно, чтобы ты «все знал». Твои функции строго определены и четко ограничены. И мы оговаривали это не один раз. И даже не два…

         Я беру вилку из ее рук и втыкаю обратно в салат. Сломал бы!

– Ты веришь, что я могу с этим мириться?

– Почему нет?

– Потому что… мне небезразлична твоя судьба. И я хотел бы… тебя спасти.

– Ты это и делаешь – изо дня в день ты спасаешь меня.

         И я вспоминаю, как гонял на ее «опеле» по городу и выискивал книжки о параноиках.

– Да, я это и делаю.

         Она смягчается.

– Оставь это, Илья. Все решится без нас. Само по себе. Как и все в этой жизни.

– Хочешь сказать, что жизнь проходит без нашего участия? Никак не ожидал услышать подобное утверждение от столь деятельной дамы…

– Вся наша деятельность, по большому счету, – пустой звук, – отвечает она на это.

– А он?

– Кто он?

– Этот мужчина? Тоже пустой звук?

– Не слишком ли много внимания ты уделяешь мужчинам?

– Хочу убедиться, что он безопасен. 

– Он безопасен. А ты просто ревнуешь.

         Она называет все прямо. И в тот же миг я соглашаюсь – ревную жутко. Но на ответную прямоту я не способен.

         Выстрелы почему-то не отрезвили меня, а ввергли в новую крайность – в безумную ревность. Глядя на Иванну, не хочется верить, что она отправится прямиком в объятия другого мужчины. И прекратить эти встречи никак не представляется возможным.