Профессия – первая леди

Гражданин прижал к себе собаку и в страхе посмотрел на меня. Еще бы, какое, наверное, ужасное впечатление я произвожу на него: безумная тетка с растрепанными черными волосами, с ножом в руке, мелет чушь!

Я вернулась домой, Браня уже был там. Он обнял меня и провозгласил:

– Фима, почему ты не послушалась меня? Я же велел тебе оставаться здесь и не высовываться! Я уже отчитал его, – он указал на смущенного Дусика. – Как он посмел отпустить тебя одну?

Я рассказала о своем визите к д’Орнэ. Сувор хватался за сердце и порывался пойти «проучить этих отравителей».

– Браня, сейчас мы уже ничего не докажем, – сказала я. – Они наверняка вылили «грибной супчик», сдобренный крысидом, следов не осталось. И будут уверять, что у меня разыгралось воображение или временно помутился рассудок. И свидетель у них есть – сосед с собакой, который подтвердит, что я с ножом в руке разгуливала по подъезду.

– Значит, так, Фима! – сказал дядя Браня. – Больше никакой инициативы! У нас и так достаточно неприятностей. Я только что узнал, что его объявили в розыск, – он указал на Дусика.

Бедный малыш со слезами на глазах простонал:

– Серафима Ильинична, что же мне теперь делать? Меня подозревают в убийстве Заревласты и ее студента! Но, клянусь вам, я невинная жертва…

– Тоже мне, невинная жертва, – хмыкнул генерал. – Ты вовлек Серафиму Ильиничну во все эти неприятности, и теперь мы носимся с твоими проблемами. То киллер за тобой охотится, то полиция. Итак, командование я беру на себя. Фима, ты не имеешь права покидать пределы этой квартиры без моего особого разрешения. Димитрий, ты обязан заботиться о безопасности Серафимы Ильиничны. Все понятно?

Браня заботился о моем благополучии, но мне показалось, что он переигрывает. Мне требуется сильный мужчина, но я не люблю, когда мне указывают, что именно нужно делать!

Раздался телефонный звонок. Браня строго посмотрел на меня и сказал:

– Фима, кто это?

– Пока я не возьму трубку, не могу знать, – ответила я раздраженно. Генерал со своими мерами тотальной безопасности начинал действовать мне на нервы.

– Але! – произнесла я.

Непонятный голос, ни мужской, ни женский, выдохнул:

– Если хочешь узнать больше о тайнах семейства д’Орнэ, то приходи сегодня в полночь к их галерее.

– Кто это? – спросила я, понимая, что подобные личности обычно никогда не представляются. В ответ раздались телефонные гудки.

– Ну что? – поинтересовался Браня. Мое раздражение улеглось, я снова почувствовала себя тонкой и ранимой девицей. В сущности, я такой всегда и была. И если бы не Браня…

– Мне второй раз в жизни позвонил аноним, – сказала я, а в ушах все еще стоял странный визгливый голос таинственного собеседника. – Впервые это было лет семнадцать назад, мне сообщили, что мой муж прохлаждается с любовницей в Гаграх, и вот теперь…

Я пересказала странную фразу, которую сообщил мне звонивший. Дядя Браня спросил:

– Фима, кто в курсе, что ты живешь на квартире у сестры?

– Да никто вроде бы, – ответила я. – Рая Блаватская…

И осеклась. Раиса! Она же клятвенно обещала мне – никто от нее не узнает, что я живу у Вероники!

– Рая Блаватская, – протянул Сувор. – Ну, тогда я могу быть спокоен – о том, что ты сбежала из Перелыгина и живешь на квартире старшей сестры, знает не больше полутора миллионов человек.

Гнев Брани был праведным и совершенно оправданным. О том, что я удрала в Экарест, теперь не знают разве что в Центре управления полетов на Байконуре и в камбоджийском посольстве на Мальте.

– Рая, значит, Блаватская, – повторил Сувор. Он еле сдерживался. – Фима, это же твоя безопасность! А теперь все усилия пошли прахом!

– Бранечка, я не знала… я думала, что Рая… Извини меня…

Браня мгновенно смягчился и сказал примирительным тоном:

– Ничего страшного, Фима. Чему быть, того не миновать. Но в следующий раз, прежде чем позвонить Рае Блаватской, хорошо взвесь все «за» и «против». Значит, кто-то хочет раскрыть тебе страшные тайны семейства д’Орнэ?

Я вкратце поведала Браниполку Иннокентьевичу и Дусику о том, что обнаружила в мастерской Стефана-младшего.

– И я уверена; он не реставрирует картины деда, а копирует их! – воскликнула я. – Браня, это ведь так просто: Стефан-младший под руководством своей мамаши подделывает картины Стефана-старшего, которые потом они сбывают за сумасшедшие деньги богатым простакам. Теперь мне понятно, почему они не согласились продать одно из полотен американскому музею за семьсот тысяч долларов. Вовсе не из-за того, что Весняна не желает расстаться со своим любимым полотном, они знают: картина будет подвергнута серьезной экспертизе.

– Если это так, Фима, – сказал Браня, – то у д’Орнэ имеются весьма веские причины желать твоей смерти. На карту поставлены многие миллионы!

– Ну конечно! – заявила я. – Они якобы находят из года в год все новые и новые затерянные шедевры Стефана-старшего, а на самом деле их создает его внук! Он искусно копирует стиль деда, и на этом они зарабатывают очень большие деньги!

– Серафима Ильинична, – подал голос Дусик. Мальчик кутался в шелковый халат. – Мне очень страшно, они… они ужасные люди!