Профессия: репортерка. «Десять дней в сумасшедшем доме» и другие статьи основоположницы расследовательской журналистики

Доводилось ли вам слышать когда-нибудь о другом таком сборище сумасбродок, как эти заблуждающиеся женщины?

Серийные убийцы кошек

6000 кошек, 70 собак, шесть воробьев, один кролик и один опоссум усыплены хлороформом за один только прошлый год

Странные полуночные блуждания

Чудаковатое сборище удивительных женщин, которые посвятили свою жизнь облегчению страданий бродячих котов

The New York World, 3 декабря 1893 года

Глава I

Среди всех причуд нью-йоркской жизни нет истории более дикой, чем история о кошачьем приюте, ловцах кошек – и самих кошках.

Я провела десять дней в поисках Полуночного отряда милосердия, как предпочитают именовать свой маленький кружок ловцы кошек. Ни один самый поразительный герой романа не идет ни в какое сравнение с этими людьми.

Первая из них – руководительница, пропагандистка и создательница кошачьего приюта, миссис Грейс Джорджия Дивайд, которая получила известность как фанатичная сторонница гуманизма во всех его проявлениях. Обнаружить миссис Дивайд непросто: я несколько дней неустанно разыскивала ее, прибегла к помощи полиции и Общества защиты животных, раздобыла с десяток адресов и обошла их все – ни в одном из этих мест никто не слышал о миссис Дивайд. Но я не сдалась, и мое упорство было вознаграждено: я напала на след, который после неотступных поисков наконец привел меня на узкую темную лестницу многоквартирного дома, к двери миссис Дивайд.

Миссис Дивайд спросила, что мне угодно, и я ответила без утайки, что воскресное приложение The World поручило мне репортаж о кошачьем приюте и ловцах кошек.

– Очень странно, что вы здесь оказались, – отбрила она подозрительно. – Как вы разузнали мой адрес? Я ото всех скрываюсь.

Я рассказала, как добыла ее адрес, опустив подробности, которые сочла лишними, но мое объяснение ее далеко не удовлетворило. Более того: ее подозрения, казалось, крепли с каждой минутой.

Она спросила:

– Почем мне знать, что вы не из общества Берга?[64] Они на все готовы, лишь бы разведать, чем занимаются ловцы кошек.

– Вовсе нет, – добродушно ответила я, – уверяю вас, я работаю в The World.

– Мне нечего вам сказать. Общество Берга положило конец деятельности Отряда милосердия.

– Почему бы вам не рассказать мне, что вы уже сделали и чего надеетесь достичь? Я думала, что вы, возможно, могли бы показать мне какие-нибудь конторские книги, из которых было бы видно, что респектабельные люди одобряют и поддерживают вашу программу деньгами.

Она ответила:

– Книг у меня нет, но Отряду милосердия выделили конюшню, чтобы держать там собранных кошек: можем на нее взглянуть, если у вас есть время.

Эта конюшня примыкает к конюшне Общества защиты животных на Западной Двадцать второй улице. Она представляет собой небольшое помещение со стойлами, рассчитанное на восемь или десять лошадей. Во дворе перед ней, где стояли телеги, миссис Дивайд показала мне два грубо сколоченных ящика, закрытых поперек широкими рейками.

Столярная работа весьма походила на женскую, однако миссис Дивайд заверила меня, что ящики сделаны на заказ.

– Мы используем их для перевозки кошек, – пояснила она. – Мы их ловим, и поскольку нам больше не позволено их умерщвлять, мы привозим кошек сюда и извещаем общество, чтобы их забрали.

– Но ведь конюшня общества дверь в дверь с вашей, отчего же сразу не доставлять кошек туда? – спросила я.

– Потому что там их не примут. В этом обществе царит такая бюрократия! Чтобы они приняли кошку, ее необходимо привезти к ним в контору, заполнить формуляры и тому подобное. На это уходит слишком много времени, поэтому мы собираем кошек здесь, а после этого сообщаем обществу, что их можно уносить.

С течением дней я лучше узнала миссис Дивайд, и она возбудила мой интерес.

Ее внешность так же необычна, как характер. Она среднего роста и телосложения, не толстая и не худая. Копну золотисто-рыжих волос она гладко зачесывает назад. Бело-розовый цвет лица красиво сочетается с волосами, а светло-карие глаза составляют яркий и чарующий контраст. Я не могла отогнать мысль о том, что в детстве она была очень мила, но она заверила меня, что никогда не была хорошенькой. В одежде она чрезвычайно небрежна, у нее нет ни одного приличного, ладно сшитого или элегантного платья.