Профессия режиссер. Мастер-классы

Брать интервью через переводчика всегда трудно, но в случае с Такеши Китано это и вовсе было сюрреалистично. У режиссера, обычно играющего в своих же фильмах гангстеров, непроницаемое лицо и глубокий голос; все, что он говорит на неведомом японском языке, со стороны звучит как догма. Некоторые вещи в переводе оказываются ироничными, хотя не похоже, что режиссер пытался нас рассмешить. А даже если бы и пытался, боишься рассмеяться при нем; вообще иногда кажется, что

он вас убьет, если вы не отреагируете на его слова с должным почтением.

Мы встретились на Каннском кинофестивале, куда он привез свой фильм «Кикуджиро» – комедию, которая расстроила многих критиков, думаю, именно тем, что это комедия. Однако именно как комик Китано дебютировал на японском ТВ, хотя за этим последовала череда темных, жестоких и лиричных фильмов; именно они стали известны во всем мире как японская альтернатива уже известным всюду гонконгским фильмам схожего жанра. Он быстро собрал группу поклонников своего хард-кора, однако коммерческий успех его картин оставался незначительным, пока в 1998 году он не взял Гран При Венецианского кинофестиваля за фильм «Фейерверк». Этот фильм обладает настолько красивым видеорядом, что любому ясно, насколько велик гений Такеши Китано.

Мастер-класс Такеши Китано

Вместо того, чтобы преподавать, я уже некоторое время вынашиваю идею написать книгу, в которой опишу свой опыт режиссера, поделюсь идеями, наработанными теориями и дам советы (о работе с изображением и с актерами) людям, которые еще не успели снять фильм. Останавливает меня пока только одно – боязнь насмешек. Когда великий Акира Куросава читал лекции, это было нормально. Но я снял всего несколько фильмов и, если начну играть роль профессора, знаю, что скажут люди: «Кем ты себя возомнил?». Так что пока я немного подожду. Но все равно ее однажды напишу.

Успех идеальных изображений

Я неслучайно заговорил о Куросаве. Если бы ученики спросили меня о самом великом фильме, я бы тут же велел им посмотреть «Тень воина», «Семь самураев» или «Расёмона». В его фильмах – удивительно точное изображение. Кадры, расстановка актеров, композиция – все всегда идеально, даже когда камера двигается. Можно взять любой из 24 кадров – и получится красивейшее изображение. Думаю, это

правильное определение цели кинематографа: успех идеальных изображений.

Куросава – единственный режиссер, этого достигший.

В моем случае я бы был счастлив даже двум-трем кадрам, пусть не идеальным, но сильным, которые формируют базу для всего фильма. Например, в «Кикуджиро» еще даже до того, как я написал сценарий, я решил включить момент, где мой персонаж идет один по пляжу, а мальчик бежит за ним, чтобы взять его за руку. Этот кадр, а также несколько других как раз стали той основой и причиной для меня снять именно этот фильм. Имея все это в уме, я придумал сюжет и написал остальные связующие сцены. Но сюжет в конечном итоге оказался не так силен: все-таки мое кино – про изображение, а не про идеи.

Начало, плохие и приятные сюрпризы

Закрывая тему Куросавы: всегда мечтал ознакомиться с его отснятыми ежедневными материалами, чтобы увидеть воочую, как он кадр за кадром корректировал материал, чтобы добиться такого потрясающего результата. Увы, такой возможности мне не представилось.

На самом деле, как режиссер я состоялся довольно странно и совсем того не планируя. Я много работал на ТВ, стоя за камерой – или камерами, которых в студии обычно было по шесть штук. Так я начал понимать, каким образом выстраиваются отношения между ней, пространством и актерами. Понемногу я стал сам генерировать идеи относительно того, как следует снимать, а после и вовсе перестал соглашаться с указаниями, отвечая: «Нет, камера должна снимать не то, а это, и не с этого ракурса, а с того!». Так я начал сам режиссировать шоу, оставаясь при этом оператором. Несмотря на все это, моя режиссура на ТВ была не хороша – далеко не хороша, однако вскоре я почувствовал, что могу выйти на большой экран. Там-то я и столкнулся с неожиданной огромной проблемой: реальностью.