Профессия за тридевять парсеков

– Синт… Си-и-инт… – Я потрясла рукой и подняла ее вверх в надежде, что устройство просто потеряло сигнал. – Не дуйся, маленький мой, ну пж-лст!

Рим бегло осмотрел коммуникатор.

– Бесполезно, он тоже разряжен. Ничего не понимаю! У них же непрерывный заряд от любой нашей техники! Даже если шаттл вообще пропал, они не могли так быстро вырубиться, тут ведь и работы-то толком не было!

– И ч-че делать?

– Искать шаттл. – Вопреки этому ободряющему замечанию, Рим уселся у дерева и вытянул ноги. – Правда, ума не приложу, как.

– А по звезд-м? – Задирать голову вверх оказалось плохой идеей: верхушки деревьев будто водили издевательский хоровод. Сразу почувствовав дурноту, я натужно сглотнула, села рядом и уточнила: – Они ж очнутся, пр-вд?

– Да что им сделается? – Рим устало закрыл глаза. – Зарядим и включатся. Только когда это будет?

Сейчас, вдалеке от лагеря людоедов, в компании Рима, я чувствовала себя в безопасности, и все проблемы казались сущей мелочью. Видимо, сказывалось действие гронатейского отвара: чувство тошноты отступило, сменившись ощущением полета где-то глубоко внутри, и казалось, что мне все по плечу.

– Без нас не ул-тят, не парь-с! – Я легкомысленно хлопнула Рима по колену.

Конечность отозвалась металлическим звоном экзоскелета, а Рим поморщился и дрыгнул ногой.

– Чем, говоришь, тебя надышали?

– Котелок какой-то под нос сунули, ер-нда…

Почему-то теперь это казалось веселым приключением, а не едва пережитым ужасом.

– Та-а-к… – мрачно протянул Рим и в упор уставился на меня. – Густой пар и пахнет лекарствами? Поздравляю, ты понравилась вождю, это гронатейская «Чаша мира». Пару раз вдыхаешь, потом чихаешь и сморкаешься на травку, пока эта дрянь не впиталась. Кто больше подходов сделает, тому и почет. – Рим обреченно вздохнул. – Долго дышала?

Я пожала плечами – в тот момент мне было не до измерения времени, какая разница? Одурманенный разум зацепился за другое:

– Как это пнр… п-нравилась? Ниче-се ритуал ухаж-ванья – опоить и сожрать!

– Гронатейцы не едят людей, Саша.

– Ты ж сказал, они хищные!

– Да, но питаются только местными животными. Сама посуди: ты бы стала есть что-то инопланетное и наверняка небезопасное?

– Г-вришь, как Аглая. – Я смущенно почесала нос, потому что совсем недавно на спор с твиникийцами слопала привезенную на борт ботву крианского гориплода – не ядовитого, но горького настолько, что еще два часа полоскала рот, пытаясь избавится от стойкого привкуса. – Но они меня связали!

– Правильно, ты же наверняка вырывалась? Ну вот. Гронатейцы пытались удержать тебя, чтобы ты до конца оценила их благодать.

– Пойду их расц-лую! Тоже мне, блг… блг-детели! Я уже с жизнью простилась! Думала, будешь ты ржать над такой смертью, или все же пыж… пажу… тьфу! Пож-леешь меня, бедненькую… А как ты меня нашел?

– Синт скинул координаты.

– Синт?! – Все-таки помог! Бескорыстная моя умница! – А я даж не могу ему спасибочки ск-зать!

– Поблагодаришь, когда очнется. Впрочем, сообщение с текстом «Спаси уже эту курицу» вряд ли можно считать верхом героизма. Покусай язык, должно помочь.

Последовала пауза, во время которой я сосредоточенно разминала язык, пытаясь справиться с последствиями гронатейского гостеприимства, а Рим молча оглядывал окрестности. В конце концов он поднялся и с сомнением оглядел ближайшее дерево.

– Не трать время, кроны перекроют весь обзор, – верно истолковала я его действия и удовлетворенно отметила, что язык наконец начал слушаться. – О, а давай заберемся на гору!

– Это еще зачем?

– Посмотрим сверху и сразу увидим нашу поляну.

– Там же снег!

– Не бойся, я тебя согрею, – пообещала я, вскакивая на ноги и в тот же момент валясь обратно. – Ой…

Рим за шкирку привел меня в вертикальное положение и придержал от нового поцелуя с землей.

– Ты бы прошлась по раскаленной лаве?

– С утра ходила, – припомнила я ЧП в зверинце. – Все равно других возможностей найти корабль у нас нет. А так заберемся наверх и сразу его увидим. Или ты хочешь торчать тут, пока нас не найдут гронатейцы с новой трубкой мира и не надышат ею до зеленых лебедей?

Рим тоскливо посмотрел на горные пики, вздымающиеся над верхушками деревьев вдалеке и прямо-таки сияющих на фоне темного неба.

– Рим, при здешнем климате холодать начнет только на очень большой высоте. А мы ведь не полезем на самую вершину!

– Все равно это глупо! – заупрямился Рим. – Зачем переться в такую даль, чтобы узнать, что шаттл все время был неподалеку?

– Слушай, помажь спинку, будь другом…

Рим ошеломленно уставился на всученный ему тюбик регенерационной мази, и с еще большим изумлением – на меня, когда я повернулась к нему тылом, беззастенчиво расстегивая застежку комбинезона. Въехал он, только когда увидел причину переквалификации в бесталанного суккуба, огнем саднящую вдоль позвоночника. Горячие пальцы не добавили мне приятных ощущений, но по мере впитывания мази боль начала стихать. Видимо, все было не так страшно, как казалось поначалу: плотная ткань защитила спину, даже не прорвавшись, и я отделалась содранной сквозь нее кожей.