Профессия за тридевять парсеков

– Почему мне должно быть стыдно? – Рим все-таки оглянулся и тут же придержал уже почти свалившуюся в какую-то канаву меня. Ноги у меня были ватными. – Слушай, давай ты тут посидишь, а я сбегаю вперед, посмотрю, что там?

– Эй, не вздумай меня бросить! – всполошилась я, даже на миг протрезвев. – А если что-то случится?

– Жаль, эта здравая мысль не пришла тебе в голову, когда ты просилась на высадку!

Рим устало сполз по стволу дерева рядом со мной и вытянул ноги.

– Тащить тебя на руках всю дорогу я не намерен.

Пф! Тоже мне, рыцарь, я все время шла сама!

– Ну так… было?

Рим закрыл лицо руками и глухо застонал.

– Просто скажи, да или нет! И я отстану, честное слово!

– Да! – рявкнул флибериец.

– А с кем?

Рим издал рык, достойный Леотимира в бешенстве.

– В смысле, ты же понял, что я не про флиберийку говорю? – Я уставилась на него с таким неподдельным интересом, что он сдался:

– Да понял я!

– О! – зарделась я. – О-о-о…

– Саша!

Рим возмущенно полыхнул, вынуждая отползти подальше. На что способен внутренний огонь флиберийцев, я успела оценить еще полгода назад и на собственном опыте его тестировать не собиралась. Одна искра – и гронатейская флора вспыхнет, как бумага, а добавлять к списку неприятностей лесной пожар совсем не хотелось.

Рим смутился еще больше и провел рукой по волосам, внося в царящий на голове хаос новые разрушения. К флиберийцам до сих пор относились с опаской. То, что Рим стал контактером и научился находить общий язык с другими расами, преодолевая общественное мнение «он, конечно, молодец, но близко лучше не подходить», было его личной заслугой, и он по праву гордился этим. Так что подозрения от лучшей подруги – это для него удар под дых.

Я придвинулась обратно и, дождавшись, когда жар сменится привычным убаюкивающим теплом, положила голову ему на плечо. Рим покосился на меня и скептически фыркнул, но широкая улыбка его выдала.

– По-моему, мне уже лучше. Во всяком случае, вон тех деревьев теперь два, а не восемь.

– Оно там одно. – Рим проследил за моим взглядом и поднял ладонь с растопыренной пятерней: – Сколько пальцев видишь?

– Очень смешно, – буркнула я, за рукав отводя его руку, и неожиданно заметила: – А красивая штука – экзоскелет.

– Что красивого? – Рим пошевелил пальцами, и металлические нити приятно замерцали.

– На смуглой коже неплохо смотрится.

– Сколько же ты того пара вдохнула?..

Икота снова о себе напомнила. Вот напасть! Решила было, что прошло, но где там…

– А та инопланетянка красивая была? – Гроза уже миновала, так что можно было приставать с вопросами дальше, не боясь незапланированного солярия.

– Страшная, как лед.

– Что, серьезно? – купилась я.

– Саша, я не сплю с уродинами, – хвастливо выдал Рим и тут же захлопнул рот, судя по перекосившемуся лицу, прикусив язык не только в переносном, но и в прямом смысле.

– Ага! Значит, их несколько было?

– Ты с какой целью интересуешься? – Рим чисто по-флиберийски рассудил, что лучшая защита – нападение, и попробовал поймать меня на слове: – Хочешь пополнить список?

Я не удержалась и расхохоталась, не подумав о том, что самолюбие парней одинаково во всех мирах. Рим уставился на меня с недоумением, переходящим в возмущение.

– Извини, но ожоги четвертой степени не вписываются в мое понимание романтики.

Хитрые искорки, появившиеся в его глазах, мне решительно не понравились. А горячая рука, неожиданно нежно коснувшаяся моей щеки – тем более.

– Если дело только в этом…

– Эй, ты чего? – взвизгнула я, мигом оказавшись на ногах. И тут же повисла на ближайшем дереве, борясь с тошнотой.

Рим захохотал и тоже поднялся.

– Обольстительница из тебя так себе. Идем дальше, пока совсем не развезло!

Гадкий флибериец развернулся и энергично зашагал по лесу.

***

Сутки на Гронатее были короче среднегалактических, так что, когда мы наконец добрели до подножия скалы, над лесом уже занимался рассвет – непривычного синеватого оттенка. Правда, я едва обратила на него внимание. Бессонная ночь и многокилометровый переход вымотали меня так, что хотелось вздремнуть прямо здесь, свернувшись в уютный калачик на ближайшем камне. Рим был возмутительно бодр и поглядывал наверх с нарастающим напряжением. Горный массив возвышался над нами, теряясь в облаках, но, судя по лицу, флибериец ощущал холод каким-то шестым чувством еще до начала восхождения.

– Зря мы все-таки это затеяли, – простонала я, присаживаясь на ближайший выступ и растирая ноги.

Рим посмотрел на меня таким взглядом, будто хотел сожрать живем.

– Да, это была моя идея! Но ты тоже хорош! Нашел, кого слушать – я же была пьяная и неадекватная!

Действие гронатейского отварчика сошло на нет еще на полпути, и теперь в голове было ясно, как в солнечный денек на Флиберии, а самой мне – столь же неуютно. Дернул же черт поднять тему! И как теперь Риму в глаза смотреть?

– Ты всегда неадекватная! – Рим горестно воздел очи. – Идем обратно?