Профессиональный некромант. Пенталогия в одном томе (авторская версия)

— Нет. Те лекции до сих пор находятся в моем замке — я за ними, как вы понимаете, еще не заходил. А это — нечто гораздо большее, — я с улыбкой протянул тетрадь целителю. — Мастер Ворг, не могли бы вы передать ее господину ректору?

— Что это? — хмуро осведомился старик, с подозрением забирая тетрадь, но потом его взгляд упал на вензель в углу и замер. — С-свят-тые… небеса…

Что ж, оно и понятно: этих инициалов мир не видел почти пятьдесят лет. Простые такие буквы: «В», «Ш» и «И»… я еще помню времена, когда в Гильдиях не было тех, кто не знал, что они означают. Сейчас все, конечно, печальнее — вон, Свим и Нарди даже не удивились. Краш, судя по наморщенному лбу, что-то такое начал припоминать. А вот старики хорошо меня помнят… но именно на это и был расчет.

Я демонстративно не заметил, как дрогнули руки мастера Ворга, принявшие бесценный дар, словно то была ядовитая змеюка, а веки устало прикрылись, будто неожиданная находка оказалась для него слишком тяжела.

— Я нашел ее в семейной библиотеке, — сообщил всему залу я и снова поднял взгляд на окаменевшего в своем кресле магистра. — Наследство моего отца и деда. Рукописи человека, которым я в свое время искренне восхищался…

Да. Себя я и тогда очень любил.

— …и которого так же искренне почитал.

Естественно. Сколько нужного и важного я тогда сделал! Как же такого замечательного человека не почитать?

— Насколько мне известно, — продолжил я уже в полной тишине, потому что на тетрадь теперь смотрели с неподдельным интересом, а кое-кто с растерянностью и даже с нескрываемым вожделением, — эти записи попали в семью Невзунов несколько… нечестным путем.

Ну, это я еще преуменьшил. Вон, как неверяще округлись глаза Лонера. «Ты правда собираешься это сделать?!» — говорил весь его вид. На что я едва заметно сощурил глаза, и лицо старого мэтра вновь превратилось в непроницаемую маску.

— …поэтому я и решил взять их в Академию. Это — считавшиеся утерянными записи бывшего главы темной Гильдии — мэтра Валоора да Шеруг ван Иммогора. Чистоые записи, как вы понимаете. Которые я решил и, как мне кажется, просто обязан передать в достойные руки.

— Гираш, ты сошел с ума! — тихо взвыл под мантией Нич и от избытка чувств царапнул мне живот острым когтем. — Ты что творишь, придурок?!

Мастер Лиурой, словно услышав этот беззвучный вопль, подался вперед, буквально пожирая глазами записи, но граф Экхимос, чуть наклонившись влево, что-то коротко шепнул ему на ухо, и светлый внезапно замер. Всего на секунду-две, не больше, так что во всеобщей суете, когда все таращились на Ворга, никто не заметил. Затем он медленно-медленно скосил глаза на лучащееся доброжелательностью лицо соседа, на губах которого играла легкая улыбка. Еще медленнее выдохнул и, сообразив, что ведет себя подозрительно, вернулся в исходное положение.

Я же сердито хлопнул ладонью по мантии, замаскировав свою месть таракану еще одним поклоном, а потом повернулся к Воргу и негромко напомнил:

— Мастер? Вы хотели передать записи господину ректору…

— Да-да! Позвольте взглянуть и мне? — тут же оживился граф де Регилль, протянув руку за редкой вещицей. После этого целитель, наконец, опомнился, отошел от шока: отдернул руки и осторожно, держа тетрадь за краешек корешка, передал ее мастеру Крашу.

— Простите, коллега. Но с этими знаниями лучше знакомиться, имея на себе соответствующую защиту. Не знаю, конечно, насколько я прав, но рисковать не советовал бы никому. Фалькус, взгляни сам: мне кажется, это похоже на правду. По крайней мере печать — та самая. Краш, ну что вы застыли?! Помогите!

Алхимик пугливо принял опасную ношу, поспешно вскочил, явно собираясь вприпрыжку отнести тетрадь к столу, но, повинуясь знаку ректора, тут же сел обратно, передав тетрадь Нарди, тот, соответственно, отдал ее де Фоль, она, естественно, маркизе, а та уже с сомнением переправила ее магистру.

Когда тот аккуратно развязал бережно затянутые тесемки и, пролистав первые несколько страниц, помрачнел, мастер Ворг кинул на меня ТАКОЙ взгляд, что сразу стало ясно — старик уже жалеет, что взял меня учеником. Особенно после того, как я во всеуслышание признался в любви к… себе самому. А ректор, бегло просмотрев аккуратно расчерченные графики, таблицы и уравнения, рядом с которыми иногда встречались пояснения и рисунки, тяжело вздохнул и на миг прикрыл глаза.

— Ты прав, Ворг. Это действительно они…

В комнате мгновенно стало шумно. Преподаватели завертелись на стульях и подняли крик, торопясь обсудить со всеми сразу свои мысли по данному поводу. Маркиза де Ракаш с ненавистью косилась на злополучную тетрадку, будто подозревала, что внутри описаны тысяча и один способ расчленения новорожденных младенцев. Леди де Фоль молчала, вопросительно поглядывая то на мои записи, то на ректора. Мастер Нарди о чем-то заспорил с сидящим через кресло алхимиком, который, метая пламенные взоры на раскрасневшуюся маркизу, очень уж явно пытался вовлечь ее в беседу. Зажатый между ними Свим аж вжался в спинку, чтобы стать как можно незаметнее, и, казалось, страстно мечтал отсюда исчезнуть.