Профессиональный оборотень

— Какая разница? Раз он не упырь, то нам до него нет больше дела, — заявил командор, а у меня, наоборот, разыгралось любопытство, и я задалась целью до отъезда на Базу обязательно узнать что к чему в личности этого «подземельщика».

Мы прошлись еще раз по кладбищу, обсмотрели, что могли, и вернулись в деревню. У околицы нам попался странного вида старичок, приплясывавший на месте под собственный аккомпанемент, вернее, бормотание какой-то песенки под нос. Он был одет в рваное тряпье — одеждой это не назовешь. Но на ногах были новые берестяные лапти ярко-желтого цвета. Все остальное, включая лицо и красный нос, что называется, двойной секонд-хэнд! Видно было, что старичок частенько прикладывался к бутылочке, а скорее всего, и не отрывался от нее на протяжении всей жизни. Позднее мы узнали, что это местный юродивый, бывший в большом почете среди жителей Переделкина. А сейчас он нас совершенно не заинтересовал, мало ли пьяниц на дороге валяется? Притаился себе поддатый дед в лопухах и вдруг как выскочит, как кинется бегать вокруг нас кругами. Алекс уже собирался его как-нибудь поделикатнее, попонятнее чтобы… пнуть, короче! Но старичок погрозил ему пальцем:

— Знаю я, что вы ищете, — ухмыльнулся он и подмигнул нам окосевшим глазом. — Лукашка все знает, все понимает. Лукашка непросто-о-й! Но Урюп страшно разозлится, ой как страшно… Ха-ха-ха, ажно коленки дрожат.

— Ты это о ком? — тут же зацепилась я. — Что еще за Урюп такой?

— Лукашке велено молчать. Ш-ш-ш, — многозначительно шикнул он, приложив палец к прыгающим губам.

— А-а, ну так мы тебя сейчас допросим. За этим дело не станет, — пригрозила я. — Молчать ему, видишь ли, велено…

— Тебе, кстати, тоже, — напомнил Алекс.

— Оставь больного человека, Алиночка, — поддержал кот, дергая меня за подол, чтобы отвлечь, но я уже сдвинула тюбетейку набок и…

— Не трогайте меня, не бейте меня, я добрый! — увертываясь, кричал Лукашка, припадая на обе ноги.

— Само собой, приятель, никто тебя не собирается трогать, но, если ты знаешь что-то о местном колдуне, лучше скажи! Здесь, сейчас и добровольно… А ну, делай доброе дело для всей деревни!!! — увещевала я, выкручивая старичку руку. Командор и профессор, шипя, оттаскивали меня в сторону.

— Урюпу это совсем не понравится, — заладил свое юродивый. Судя по выражению лица, он здорово перепугался, но рассказать все равно хотелось до икоты. И он тихо произнес: — Ищите хромого Игната. Но если что, Лукашка вам ничего не говорил!

— Конечно, а кто же тогда Урюп, который страшно разозлится?

— Злой колдун, — так же тихо сообщил старик, сдвинув сурово брови и многозначительно подняв вверх палец.

— Ну наконец-то хоть что-то, — порадовался кот, хотя и был поначалу против допроса юродивого. — Непроверенная информация все равно лучше, чем никакая.

Мы поблагодарили, Алекс даже подал копеечку.

— Лукашка молчал! Не обижайте Лукашку! Лукашка ничего не говорил. — Юродивый взял денежку, понюхал и бросился бежать по дороге, при этом страшно петляя, вероятно, чтобы замести следы.

Мы не стали мешкать, а попытались сразу же проверить полученные сведения, остановили первого прохожего и спросили у него, где тут проживает некий хромой Игнат. Мужик округлил глаза и шарахнулся от нас, скрывшись за ближайшим забором. Командор слегка удивился такой реакции и задал тот же вопрос встречной крестьянке. Тетка принялась креститься и бросилась бежать, волоча за собой коромысло с пустыми ведрами.

— Вот невезуха, кто же нам все-таки ответит? — призадумалась я. — И что это за человек такой, от одного упоминания которого все спотыкаются?

— Да, тут есть о чем задуматься, — согласился со мной Алекс. — Ты ведь любишь тайны?

Потом мы встретили нашего домохозяина Семена. Этому деваться было некуда, сделав, как и положено, серьезное лицо, он сообщил нам, что хромой Игнат давно помер. Раз уж нам так это интересно, то он был дедом того самого Ивана, чье семейство начисто скосило смертью и в чьем дому поселился колдун.

Я только раскрыла рот, чтобы кое-что уточнить, но вовремя вспомнила, что в представлении Семена здраво мыслить я не умею. Как, впрочем, и говорить на русском языке, поэтому пришлось промолчать и служить агенту Орлову молчаливым укором. Ничего, я ему это припомню, ведь он знал, что я не могу долго молчать. Теперь я понимала, каково приходится котику, он обменялся со мной понимающим взглядом, в котором читалось: «Мы с тобой родственные души, деточка».

— Хоть и помер он многие годы назад, да слава о нем шла нехорошая, слыл он колдуном-чернокнижником. Вот теперича люди болтают, будто старый Игнат возродился в своем потомке, то бишь в Митрии. Уж больно похож он на деда Игната, по праву Митрий занял Иванову хату, да только одна ли хата ему в наследство досталась…

— Но пока это всего лишь догадки. Прямых подтверждений, как я понимаю, нет? — в вопросительном тоне уточнил Алекс.

— У нас народ послушный, нам многого и не надо, чтобы поверить. И живем мы тут по дедовским порядкам, не то что вы на вольном Дону.