Профессионалы

– Официальную точку зрения до меня никто не доводил, но, если вас интересует моё мнение, то я бы предложил в первую очередь вернуть туда русскоязычных местных жителей, в последнее время находившихся в этих странах на положении людей второго сорта. Во вторую очередь тех, кто вынужден был уехать оттуда в Россию под давлением государственной политики вытеснения русских. Потом ещё можно дополнительно переселить туда желающих переехать из числа потерявших жильё в России в связи с бомбардировками НАТО.

– А что с остальными аборигенами делать? С коренными прибалтами?

– Я считаю, что тут нужен индивидуальный подход. Среди них есть немало абсолютно нормальных людей, с которыми мы бок о бок жили в Советском Союзе. После отделения они не скурвились, не расплевались с соседями, продолжали общаться со своими старыми знакомыми, ездили к ним в гости. Какие у нас могут быть к ним претензии? Но были там и другие. Участвовавшие в маршах эсэсовцев, осквернявшие могилы на кладбищах, те, кого прямо-таки корёжило от ненависти к стране, давшей им бесплатное образование, позволившей выбрать любую желаемую профессию, достичь в ней определённых высот. Вот таких граждан нам в России не нужно. Будь моя воля, я бы их всех депортировал в их любимую Европу. Но, что интересно, они и там никому не нужны. Не возьмут. Так что придётся, наверно, отправлять их куда-нибудь на Чукотку на поселение. Или селить вдоль границы с Китаем и Монголией. Там очень много свободного места. Но не сосредоточенно, чтобы анклавы не возникали.

– Хорошо, с Прибалтикой понятно, а польские земли? Они же чужие!

– Не совсем так. Польша долгое время входила в состав Российской империи. После её освобождения от фашистов мы помогали полякам восстанавливать страну. В том числе портовые сооружения и судостроительные мощности в Гданьске. Сейчас местные пропустили туда наши войска, не оказывая сопротивления, и в городе ничего не разрушено, никто не погиб. Аналогичная ситуация в Подляшском воеводстве, где компактно проживало большое количество белорусов. В остальной части Польши сейчас очень несладко. Радиация, разруха, отсутствие вменяемой власти. Там армия взбунтовалась, взяла власть в свои руки, но что с ней делать, абсолютно себе не представляет. В результате в стране анархия, экономика полностью легла, население массово эмигрирует. И вы предлагаете бросить в этот котёл три уцелевших воеводства, большая часть населения которых хорошо говорит на русском языке и ещё не забыла о том, жила в социалистической Польше? Я считаю, что присоединение к России для них в теперешних условиях будет предпочтительнее любой альтернативы. Да и нам Гданьск сейчас жизненно необходим. Почти все балтийские порты разрушены или сильно загрязнены радиоактивными продуктами распада. В нынешнем состоянии их эксплуатация невозможна или чрезвычайно затруднена. Так что Гданьск это сейчас практически единственный доступный для нас крупный порт на Балтике. Да, там ещё и неплохие судостроительные мощности имеются. А поляков ведь никто ассимилировать не собирается. Просто в составе России добавится новая область. Гданьская. Я, по крайней мере, это именно так себе представляю. Кстати, в Санкт-Петербурге есть Гданьская улица.

– Я живу на ней! – вскинулась одна из женщин. – А рядом там ещё есть Дрезденская…

– Нет, – немножко подумав, рассмеялся Павел. – Дрезденская область – это уже перебор. Тем более, в эту войну Дрезден, говорят, уцелел. И немцы в последний момент сумели реабилитироваться. Пусть и дальше остаётся городом-побратимом.

Подобные обсуждения на протяжении долгой зимы происходили регулярно. Говорят: сколько людей, столько и мнений. На самом деле мнений обычно существенно больше, чем людей, так как, получив дополнительную информацию, они зачастую меняют свою точку зрения. Не все, конечно. Бывают настолько упёртые, что их не сдвинешь ни на миллиметр и бульдозером. К счастью, народ в садоводстве подобрался вполне адекватный, и обсуждения, иногда переходящие в споры, до открытых конфликтов не доходили.

В коммуне (а как ещё иначе можно было назвать эту новую общность людей, ведущих совместное хозяйство?) отношения складывались доброжелательные. От войны досталось практически каждому, пусть и в разной степени. Все это понимали и старались по возможности не срывать зло друг на друге. А после нервных срывов, которые всё же иногда случались, не чурались извиниться и как-то загладить свою вину.