Профессионариум. Антология фантастических профессий

Рамина вернула на место кожу, убрала ледяной шок и слегка ущипнула Кирилла за шею. Он рывком втянул воздух и застонал, а когда пришёл в себя до такой степени, что смог сесть, она была уже на той стороне залитой неоном площади – в ожидании троллея сбрызгивала духами запясться и волосы: в полночь её ждало свидание, на которое она возлагала большие надежды.

– Ваш заказ, – с улыбкой произнесла она пятью минутами позже, сойдя с троллея и протягивая свёрток высокому мужчине в кожаном комбинезоне. Прежде чем поблагодарить, он развернул габардиновую тряпку и обвёл пальцем гравировки на обоих картриджах.

– Реакция хороша. Острота зрения могла быть и получше.

– Вы сами назвали реципиента, – непреклонно произнесла Рамина. Требовательно протянула руку. – Плата.

Мужчина вытянул свою руку так, что их запястья соприкоснулись.

– Электронной валютой, как вы и просили. Не ливерсами.

– Само собой. Всего доброго, господин, – усмехнулась она и круто повернулась.

– Эй! Маус! – окликнул он. – Один мой друг…

– Я не против, – бросила Рамина, вскакивая на сияющую платформу последнего троллея.

– Возьмётесь за пять сразу?

– Разумеется.

– Когда? – быстро шагая за разгоняющимся троллеем, спросил мужчина.

– Через полчаса! – задорно крикнула Рамина и, перегнувшись через перила, схватила протянутую записку. Поднесла к глазам и в скачущем, пронзительно-зелёном свете прочла: «Авеню Монпансье, 35». – Передай, чтобы ждал меня около дома клиента…

Троллей нырнул в туннель и покинул площадь. Дождавшись, когда платформа вновь выскочит на свежий и ледяной вечерний воздух, Рамина вскочила на перила и перепрыгнула на встречный троллей, нёсшийся к авеню Монпансье.

* * *

Реципиент, у которого ей предстояло украсть сразу пять картриджей, оказался большой шишкой: его дом был огорожен мерцающей аргоновой завесой, а чтобы вскрыть старинный механический замок задней калитки (видимо, владелец не доверял электронике), Рамине пришлось потратить три магнитные шпильки и полторы минуты.

«Антирекорд», – с неудовольствием отметила она, бесшумно шагая по тёмной тропинке. Закрывшаяся калитка отрезала мельтешение уличных огней, гул и вечерний шум. В роскошном и мрачном саду было неестественно тихо. Рамина услышала, как скрипит под подошвами песок, которым были усыпаны дорожки, а о непромокаемое пальто шуршит мелкий, редкий, смешанный с первым снегом дождь.

У неё ушло ещё тринадцать минут, чтобы добраться до спальни. Обычно, если дело занимало больше четверти часа, Рамина старалась избегать камер, но в этот раз шла открыто: охранник, чьё сердце теперь билось в четыре раза медленнее положенного, спал в комнатке управления, трёх девушек в одинаковых серых платьях – видимо, горничных, – она скрутила шутя. Можно было бы поживиться картриджами – наверняка в таком богатом доме и у прислуги нашлось бы кое-что за душой, – но отчего-то с этим заказом хотелось покончить поскорее.

Разобравшись с прислугой, Рамина бесшумно взбежала по широкой лестнице, миновала лунную дорожку и достала ещё одну намагниченную шпильку, чтобы открыть дверь хозяйской спальни. Расположение комнат ей услужливо предоставил охранник – упал носом на клавишу, которая вывела на экран поэтажный план дома.

Но шпилька не понадобилась: дверь была открыта. «Непростительная беспечность», – усмехнулась Рамина, подкрадываясь к кровати.

Её не зря назвали мышью – хозяин дома не пошевелился. Она нависла над ним, подойдя со стороны, противоположной окну, – чтобы не разбудить, резко заслонив яркий лунный свет. Крупный мужчина («Лет пятьдесят», прикинула она) лежал, развалившись на всю кровать и сбросив одеяло. Под боком у него свернулась крохотная темноволосая женщина. Рамина прикинула, не стоит ли «затормозить» и её, но решила, что это лишние хлопоты: даже если дама проснётся, оглушить эту хрупкую птичку не составит труда.

Маус привычно задержала дыхание, чтобы подстроиться под его ритм, подождала вдоха и резко, скользнув по шершавому подбородку, ударила по шее. Мужчина всхрапнул, со свистом выдохнул и обмяк. Жестом, повторённым сотню раз, Рамина надавила ему на грудь, отвела лепестки разошедшейся кожи, провела ледяным кубиком и ловко вытянула пять из двенадцати картриджей: второй, третий, шестой, десятый и одиннадцатый. Подчинившись внезапному порыву жестокого вдохновения, прихватила седьмой – для симметрии.

Кожа вернулась на место.

Рамина завернула картриджи в кожаную плёнку, привела мужчину в чувство лёгким щелчком по лбу и была такова.

* * *

Час спустя Маус стояла на сверкающем эскалаторе, поднимавшем её на пятьдесят третий этаж «Небесной Короны». Она успела встретиться с заказчиком, отдать картриджи и даже заскочить домой: сменила оранжевую брезентовую юбку и камуфляжную куртку на длинное светлое пальто, стёрла с губ вызывающую лиловую помаду и распустила ершистый пепельный хвост. Теперь, если не вглядываться пристально, её можно было принять за обыкновенную, благопристойную и даже вполне симпатичную гражданку.