Сонливость с Владислава как рукой сняло. Такого количества кластеров за раз ему ещё не приходилось видеть. Рюгин на мгновение растерялся, машинально поправил форму, с сожалением подумал, что оставил фуражку в комнате отдыха. Да, бог с ней, с фуражкой, это сейчас не главное. Поисковый дрон взлетел с его предплечья, сделал большой круг над нанокластерами – силуэты людей горели алым светом в контактных линзах лейтенанта.
– Вы арестованы! – громко произнёс модератор техногенных реальностей.
Никошин сидел на трубе, обшитой асбестом и шпоном. Наверно, он ещё не родился, когда строители обматывали этот трубопровод. На выступившем из стены кирпиче Юрий закрепил иконку, перед ней тонкую восковую свечу. Рядом поставил стопку с водкой и прикрыл её ломтиком чёрного хлеба.
Затвор фотоаппарата щёлкнул.
– Поди к царю, – просил Володька Жиличкин.
– Да теперь идти не к кому, – сказал Никошин, наливая себе из чекушки. – Прикрыли наш «Ферромагнит» до особых указаний. Мошенничество в крупных размерах, незаконное использование нанокластеров…
– …задвижки из Вязьмы не держат…
– Задвижки и прочая арматура тоже по делу пошла. Неликвид, к фейхуе.
– …лепестковые из Тамбова…
Затвор щёлкнул вновь.
– А я снова свидетелем прохожу. – Юрий вздохнул. – Считай, работу потерял. Ну, да ладно! Дети выросли, внуки учатся… До пенсии ещё, конечно, как до Луны, но чё-нибудь придумается.
– Поди к царю…
Никошин посмотрел с грустью на одинокое привидение – не дай бог так маяться. Не дай бог, так привязаться к незавершённому делу, что духом неприкаянным век сидеть в колодце завода. А ведь наверняка Володька Жиличкин был не один, кто, посвятив всю жизнь заводу, не желали его покидать до последнего. Преданность стала их каторгой.
Юрик глянул на догорающую свечку. Затвор щёлкал и щёлкал.
– Пора. – Он поднял стопку. – Упокой, господи, душу, – не хотелось говорить «раба твоего», слишком уж много высокотехнологичных рабов он повидал недавно, – сантехника Володьки Жиличкина.
Он закусил ломтиком хлебушка, достал из рюкзака и открыл вторую бутылку с винтом.
– Эх, никакой кисточки не захватил, – с досадой произнёс Никошин. – Ну, да ладно. Если уж ты сантехник…
Святая вода обильно потекла на трубный ключ.
– Покойся с миром, Володька Жиличкин, – сказал Юрий Никошин, трижды окропляя привидение ключом крест-накрест.
– …к царю… – выдохнул Володька.
Капли воды засверкали на его бледном лице, словно звёзды, и призрак растаял.
– К царю, – прошептал Никошин. – К настоящему.
– Плёнка кончилась, – тихо произнёс Владислав Рюгин после затянувшейся паузы.
Никошин оглянулся, забросил на плечи рюкзак.
– Хорошо. Будет, что начальству показать, – заметил он.
– Поймите меня правильно, Никошин, – заговорил модератор, глядя на сантехника. – Мне надо было собрать материал по делу Лебеги и отчитаться.
Юрий смотрел на него в упор своим злым взглядом, молчал.
– И потом, я впервые сталкиваюсь с настоящим призраком, – продолжал Владислав. – Столкнусь ли ещё когда-нибудь – не знаю. Но теперь я готов, – он помолчал, – готов отпустить неприкаянный дух, если понадобится.
Никошин печально улыбнулся.
– Тут главное, чтобы самому духа хватило, – ответил он, пригнулся и пошёл к центральному проходу.
Дарина Стрельченко. Букет императрицы
Крики, звон и музыка ветра, пряные и хлебные ароматы долетали под самую крышу. Неоновые блики – малиновые, золотые и бирюзовые – вовсю плясали на смуглом и остроскулом лице Рамины Маус. Она лежала под кроватью неподвижно, затаив дыхание, глядя на плававшую в лучах прожекторов пыль.
На кровати после суточного дежурства храпел Кирилл Карманенко. Дождавшись фазы глубокого сна, Рамина планировала вылезти из-под кровати и забрать два из его семнадцати картриджей. Семнадцать – это было слишком хорошей цифрой. Столько картриджей бывало только у мажоров и чиновников.
Судя по каморке в рыночном районе, мажором Кирилл не был. Рамина бесшумно извернулась и выползла по плечи. Карманенко вздохнул во сне и свесил с кровати руку, едва не попав ей по лицу. Рамина отклонила голову. Рывком выбралась полностью. Кирилл не шелохнулся.
Она присела на корточки, затем разогнулась, повела плечами и, выждав, пока он вдохнёт, склонилась и молниеносно, наотмашь ударила ладонью по шее. Кирилл вскрикнул и на мгновение распахнул глаза, но увидел только её узкую загорелую кисть, а затем обмяк и задышал глубоко и медленно – слишком медленно для спящего обыкновенным сном человека.
Кивнув, Рамина расстегнула его рубашку, положила ладонь на грудь и надавила. Кожа бесшумно отошла в сторону. Рамина ловко приложила ледяной кубик, и сосуды мгновенно сузились; крови почти не было. Ещё несколько скупых, резких движений, и второй и десятый картриджи оказались в её руках.