Профессор Криминале

«Англичанин? Как странно. А я вот стою и вспоминаю историю о том, как Грэм Грин остался без Нобелевской премии. Знаете почему?» Поворот беседы меня удивил, но к великим нужно быть снисходительными — это знает каждый. «Нет, мне неизвестно, почему Грэм Грин остался без Нобелевской премии», — ответил я. «Возможно, история недостоверна, но я все равно расскажу. — Криминале отвернулся и снова стал смотреть на озеро. — Однажды, находясь в Швеции, Грин переспал с некоей дамой. Казалось бы, что такого? Все мы время от времени наведываемся в Швецию и стараемся показать там, какие мы современные. Или я не прав?» «Наверно, так оно и есть», — не стал спорить я. «Однако у дамы в родственниках числился один почтенный профессор, член Шведской академии, той самой, которая присуждает премии. И профессор ужасно разозлился и дал торжественную клятву, что, пока он жив, Грину Нобеля не видать». «Очень романтично», — вздохнула Илдико. «Я придерживаюсь того же мнения, — кивнул Криминале. — Оба оппонента дожили до весьма преклонного возраста. Очевидно, ни один не желает сделать своему врагу приятное и старается его пережить. Премию все эти годы давали кому попало — Перл Бак, Бертрану Расселу, даже этому вашему Уинсгону Черчиллю, но только не Грину. Величайший писатель столетия остался без главной литературной награды — и все из-за одной приятно проведенной ночи. Я вот спрашиваю себя, а если бы на месте Грина довелось оказаться мне и я бы точно знал, чем придется расплачиваться за небольшой кусочек радости, как бы я поступил? Что бы выбрал — женщину или премию? Дилемма не из легких, а?» «И что же вы себе ответили?» — полюбопытствовала Илдико. «Не знаю, дорогуша, — вздохнул Криминале. — Слава — штука хорошая, но любовь так чудесна... А вы, судя по акценту, из Венгрии». Илдико ответила ему что-то на своем родном языке, и между ними завязалась недоступная мне беседа. Окна виллы гасли одно за другим. По террасе проплыла женская фигура и растворилась в темноте. Криминале бросил окурок и раздавил его каблуком. «Однако пора на покой, готовиться к следующему утру, предстоит выдержать еще один конгресс. Рад был познакомиться с вами обоими. Наслаждайтесь здешним парадизом». Он покивал своей львиной головой и отбыл, весь лучась переливчатым голубым шелком, по направлению к вилле.

«Он тебя не узнал», — сказал я. Мы спускались по крутой освещенной аллее к нашей Мемориальной купальне. «Криминале вечно витает в облаках. Он никогда никого не узнает. Вот увидишь, он и тебя завтра не узнает». Гнев Илдико явно пошел на убыль, и держалась она уже совсем иначе. «Мне показалось, он чем-то удручен», — заметил я. «Великий психолог, — фыркнула Илдико. — Кинул один взгляд на Криминале и сразу проник в самые глубины его души, да?» «Значит, тебе так не показалось?» «Я тебе скажу, что мне показалось. Мне показалось, что Басло Криминале влюблен. Мне уже доводилось видеть его таким. Не забывай, что он венгр, а мы — нация очень романтическая. Кто-то очаровал нашего философа, вот он и принялся рассуждать о власти да о женщинах. Ну, теперь ты доволен? Я познакомила тебя с Криминале». «Да, я очень доволен». «И еще я привезла тебя в очень приятное место, нет? Здесь настоящий рай. И комната у нас просто шик. Главное — не забывать, что в раю все вместе и все совершенно голые».

Прошло совсем немного времени, и мы, вместе и совершенно голые, уже лежали в бескрайней европостели нашего номера, с настенного гобелена на нас пялились беспутные вакханки, а тела наши были располосованы проникавшим сквозь шторы лунным сиянием. Илдико взмахом головы рассыпала по плечам свои светлые волосы и, блеснув глазами, спросила: «А что бы выбрал ты?» «В каком смысле?» «Ну, если бы тебе пришлось выбирать между Нобелевской премией и женщиной?» «Ты опять про Криминале. Ну его к черту. И вообще, это зависело бы от того, что за женщина», «О'кей, упрощаю вопрос Нобелевская премия или я?» «Тоже мне проблема, — сказал я. — Конечно ты». «Нет, правда? — вскричала Илдико. — Ты отказался бы от Нобелевской премии ради меня? По-моему, ты очень чудесный. И совсем никакая не свинья. И шоппинг любишь, пускай совсем немножко, да?» «Немножко — да». «И ты сводишь меня в «Бенеттон», «Некст», «Нью мэн», «Ривер-айленд» и прочие чудесные места?» «Когда-нибудь — непременно». «Вот это настоящий рай, просто шик, — взвизгнула Илдико. — До свиданья, Нобелевская премия, да?»