Профессор Матусос и цирманский зверь

Между недружной семейкой вечно враждовавших между собой государств запада и Междуцарством располагалась небольшая страна с на удивление ровными прямоугольными очертаниями. Еще недавно, в начале славного царствования Эрлика XXVIII, страна называлась Маледонской республикой и мало кого интересовала. Но около двадцати лет назад малограмотный сын дворника объявил себя правителем страны и назвался при этом Атец Радной. Как смог написать, так и стал называться. Дворники стали министрами и градоначальниками, чистота была объявлена главным достоинством гражданина, а на гербе государства появилась метла. Страну же переименовали в Союз восторженных обожателей Радного Атца или, сокращенно, СВОРА.

Профессор раздраженно пожал плечами и перевел взгляд в левый нижний угол карты. На юго-западе была прочерчена загогулина, призванная изображать береговую линию другого континента. Толком никто не знал, как она выглядит, насколько далеко простирается этот континент и заканчивается ли он где-то вообще.

Было известно, что на его берегу есть одна безопасная и удобная бухта, которой один романтически настроенный капитан присвоил имя «Берег Довольной Цапли». Что капитан имел в виду, чем была довольна цапля, и как капитану вообще удалось выяснить у птицы, что она довольна, никто так и не узнал, но название, за неимением лучшего, решили оставить.

Высадившись в бухте и погрузив свои пожитки на панцирных ослоухов, местных вьючных животных, отважный путешественник должен был преодолеть перевал в горах с непроизносимым названием и оказывался в местности, подписанной на карте как «Царство Цирмани». За этой надписью карта заканчивалась, а более подробной карты, насколько было известно профессору, на данный момент не существовало.

В голове профессора стал складываться план путешествия. Месяц на корабле, перевал, джунгли Цирмани. Непромокаемое, теплое и нервущееся. Матусос нырнул под кровать, где держал одежду в отсутствие шкафа.

Под кроватью верхняя часть профессора провела довольно долго. Его ноги, оставшиеся снаружи, уже начали было бояться, что голова, плечи и руки их хозяина никогда не вернутся обратно, но опасения оказались напрасны — Матусос выполз из-под кровати, сжимая в руках самое необходимое для путешествия. Таковым оказалось: старая медная сковорода, запас чернил в небьющихся бутылочках, ботинки для путешествий в горах с шипами на подошве, определитель невиданных насекомых с дарственной надписью его автора, учителя Матусоса, большой блокнот для зарисовок, маленький блокнот для записей, свисток-ревун для отпугивания хищников (повернутый обратной стороной, он превращался в манок), еще один блокнот для записей (если не хватит места в первом), видавшее виды одеяло, украденное Матусосом в общежитии университета еще в студенческие годы и, наконец, куртка транского овцевода, призванная выступать сразу в роли непромокаемого, теплого и нервущегося.

Вот я и готов, радостно подумал профессор и, довольный, заснул крепким сном младенца.

Глава 8. Плавание в Цирмани

На палубе клипера «Серьезный Олень» стояли два пассажира, настолько отличавшихся друг от друга, что казалось, их поставили рядом специально, для сравнения.

Один из них, блондин, высокий и очень худой, судорожно вцепился в планширь и имел совершенно несчастный вид человека, который уже давно смирился с неминуемой гибелью, и лишь хотел бы, чтобы она наступила поскорее. Второй, курчавый рыжеволосый обладатель пышной бороды, небольшого роста и крепкого телосложения, напротив, наслаждался видом волнующегося моря, элегантно опираясь о грот-мачту. В лицо ему летели брызги, но он лишь улыбался, подставляя лицо ветру Моратрайского океана. Как наверное уже догадался проницательный читатель, пассажирами «Серьезного Оленя» были профессор Ардо Матусос и его ассистент Тейе Кирчиперваа.

Бедный Тейе страдал от морской болезни с того самого мига, как славный город Туртсонд скрылся за кормой клипера, а произошло это очень скоро, ведь «Олень» был самым быстроходным судном в королевстве Тр. И теперь ветер швырял в лицо Тейе соленые капли целыми горстями, волны усердно раскачивали и подбрасывали судно, а тросы такелажа угрожающе скрипели, будто намереваясь лопнуть и с размаху хорошенько огреть молодого человека. Прошедшая неделя плавания слилась для Тейе в один бесконечный день страданий, а таких недель провести на судне предстояло еще по меньшей мере четыре.

А вот профессор прекрасно себя чувствовал и наслаждался путешествием. Он с удовольствием дышал океанским воздухом, в котором не было резких ароматов Кожевенного квартала, овечьего стадиона и рынка, а главное, не ощущалось самого ненавистного для Матусоса запаха — запаха потеющих от страха перед экзаменом нерадивых студентов. Профессор был по природе человеком незлобным, но обман и невежество приводили его в ярость.