Профессор на Луне

Отец ушёл в размышлениях. Честный разговор не всегда приятен. Тысячи мыслей всколыхнулись в нём. Клариса была его единственной дочерью. Он был уверен, что она со всеми трудностями жизни справится сама, однако она совсем ещё ребёнок, и только учится нести за себя ответственность. Дэвид чувствовал, что дал её недостаточно помощи, он хотел бы сейчас оказаться рядом с ней, и с замиранием сердца ждал новостей. Нет, он не хотел бы, чтобы её сейчас нашли. Ему хотелось поддержать её во всех начинаниях. Даже таких рискованных.

А ещё он чувствовал всепоглощающую обиду на Елену за её предательство. Ведь из-за неё теперь Клариса скрывается.

Как он сам себе в последнее время признавался, он начинал ненавидеть жену. Ненавидеть даже больше, чем нищету. Самое страшное, что он чувствовал, как виноват перед Кларисой за всё. И хотел всё исправить.

Профессор нервно прохаживался по кабинету. Его не устраивало, что рядом с ним находится столько умных людей. Их нужно всех отослать обратно на Землю. Да уж, он не мог предвидеть такого! Дэвид и Клариса точно должны вернуться на Землю, пока они ничего не узнали. А Дэвид ещё и журналист!

Скандала не миновать, если с этим сейчас же ничего не сделать. Да ещё и эти мальчишки, откуда они только взялись? Нет, однозначно надо написать в лабораторию и рассказать обо всём Габби. Уж он-то что-нибудь придумает! В конце концов, именно он всё это и организовал, и это именно его провал.

С такими мыслями в голове он и написал Габби. Тот ответил короткое «Приходи в лабораторию, там поговорим»

Но, когда он явился в лабораторию, она оказалась пуста. Не было ни мебели, ни специалистов, ни подопытных, ни материалов. Всё исчезло.

Вместо всего этого посередине лаборатории, в тусклом свете одиноко светящей лампы сидел кролик и нервно дёргал ушами.

«Кто это?» – отправил он Габби.

Щёлкнуло уведомление у Профессора за спиной.

– Советую тебе подружиться с ним, – ответил Габби, и его голос эхом отразился от пустого зала лаборатории.

Глава 9. Будни потерянных мальчишек

Мальчишки продолжали жить своей прежней жизнью. Разве только, воздуха свежего меньше да осторожности больше. Труднее всех пришлось Кларисе. Она вовсе не привыкла к каменному полу вместо матраса и подушки, к ягодам на обед и разжиганию костров. Поначалу она воспринимала всё это как весёлое приключение, и даже опасность быть пойманной создавала азарт, но потом серость будней поглотила её.

Один день стал похожим на двадцать предыдущих. Её не могли развлечь ни вылазки за грибами, ни истории с Земли у костра, ни даже мысли о родных. Наоборот, это угнетало её больше всего. От каменного пола, может быть, болела спина, а от ягод – живот, но ничто так не мучило её, как обида на Елену. Она впервые поймала себя на мысли, что иначе как «Елена» она не может её назвать.

Думала она и об отце. Клариса была о Дэвиде лучшего мнения, но не могла простить ему то, что он не ушёл от своей жены, но была ему бесконечно благодарна за оказанную помощь и доверие, и её разрывали эти чувства. «Так было бы лучше для всех» – думала она, и снова возвращалась к ненависти, направленной на Елену. В конце концов, это стало её мучить настолько сильно, что она вовсе перестала участвовать в жизни пещеры, а только сидела в углу и иногда спала.

– Так можно всю жизнь просидеть! – сказал ей однажды Митти. – Неужели есть причина, по которой можно всё время сидеть и грустить?

Клариса в ответ пробурчала что-то невнятное. Она всё меньше походила на человека, и всё больше – на обезьяну из тропиков. Волосы её были взъерошены, повсюду на одежде висели клочки и были видны пятна грязи. Только глаза блестели из темноты угла, в котором она сидела.

Даже потерянные мальчишки не выглядели такими дикими, как она. Они старались соблюдать привычный им быт: стирать одежду, готовить, убираться в пещере, даже иногда расчёсывали волосы и чистили зубы, когда им это удавалось (у Митти с собой оказались расчёска и зубная щётка с пастой с Земли, этими предметами гигиены пользовались все, Митти был не против поделиться).

В то время как Клариса сидела в своём углу и ничего не хотела. Она всё прокручивала мысли о своих родителях. Иногда она чувствовала беспокойство за отца, но в основном – глубокую обиду на Елену.

Соло сел рядом с Кларисой и закурил трубку. Ему было всего 16 лет, но он курил уже давно, и предпочитал сигаретам трубку. В условиях выживания это сильно ему помогло, ведь табак тут был на каждом шагу, остаётся только набить им трубку.

– Курить вредно для здоровья, – сказала Клариса.

– Это верно, спорить я не буду, – ответил Соло. – А знаешь, что ещё вредно для здоровья? Сидеть с кислой миной и обдумывать каждый поступок и шаг – неважно, чей.

На это Кларисе нечего было ответить.

– Нас погубило отсутствие плана, – сказал он. – Сейчас план был продуман, но он всё равно привёл нас сюда.

– Что ты хочешь этим сказать? – Кларису начинало раздражать само присутствие Соло.